Идею этого поста мне подал друг, приехавший со своей семьей в Геленджик, когда мы там жили. Он наблюдал за нами и другими родителями и детьми на прогулках и детских площадках и отметил различия. Обычно и мы, и они живем в Москве. Геленджик, по сравнению с Москвой, очень маленький город. Характерной чертой маленьких городов является меньшая психологическая дистанция: здесь люди вмешиваются. То есть взрослые имеют обыкновение комментировать и воспитывать чужих детей. Как реагировать на это вмешательтво? Подыгрывать на стороне взрослых? Вставать горой за своих детей? Давать им делать свой собственный выбор? Мы стали размышлять на эту тему. Сначала вместе, потом внутри своей семьи. Пока в нашей семье речь идет о маленьком ребенке, нашей дочери нет еще и пяти лет. Мы понимаем, что спустя несколько лет все эти вопросы примут совсем другой оборот. Но, если не начать сейчас, потом будет поздно: придется реагировать на данность, какой бы она не сложилась. Сейчас мы можем наметить собственную линию, обозначить ее черты.
Детская площадка. Взаимодействие с детьми и взрослыми
Исходная ситуация для анализа крайне проста. Моя дочь Забава (4,5 года) играет на детской площадке, я рядом на лавочке сижу с малышом и общаюсь с друзьями. На той же площадке гуляет бабушка с маленьким ребенком (1,5-2 года). Они выражают желание пойти на качель. Это же нехитрое желание тут же приходит в голову более бойкой Забаве, которая несется вперед и радостно усаживается на качель своей попой. "Девочка, надо соблюдать очередь", - тут же вступает в роль бабушка. "Да, очередь", - радостно соглашается Забава. Она в своем мире, конечно, в этой очереди стоит за №1 и поэтому не думает слезать с качели. Ребенок немного хныкает, но не сильно, бабушка настроена серьезнее: "Вы что, совсем не вмешиваетесь в таких ситуациях?" - аппелирует она ко мне. "Нет, не вмешиваюсь", - отвечаю я - "договаривайтесь с ней". Бабушка разочарованно пожимает плечами, общение с Забавой не продолжает и отходит. Через несколько минут Забава освобождает качель, ребенку с бабушкой качель, естественно, тоже оказывается уже не нужна. Позднее наблюдавший за этим друг выдает мне свой комментарий: "Я понял. Дело не в том, что тебе все равно, дело в том, как ты проводишь границы ответственности. Ты допускаешь, что взрослые могут напрямую решать свои вопросы с Забавой и она может сама с ними договориться или не договориться. Ты не выступаешь за или против. Ты допускаешь за ней (4,5 года) право принять решение. Конечно, не во всех ситуациях, но в этих, очевидно не связанных с безопасностью. Бабушка тоже поступает грамотно: как на работе с подчиненным и начальником. Она сначала пытается решить спорный вопрос на уровне подчиненного, получает отказ и аппелирует к начальнику, который отказывается проявить давление, говоря, что вопрос в компетенции подчиненного и отправляет решать его напрямую. Бабушка корректна, потому что она не сразу "пошла к начальнику", а предприняла попытку решить вопрос с ребенком, многие взрослые так делать не будут, сразу пойдут жаловаться родителям". Да, друг прав. Именно так я в этой ситуации и думаю. Конечно, я наблюдаю (иногда с тревогой, иногда с гордостью) за этими первыми статусными взаимодействиями моей Забавы и вижу, что она не всегда жадничает. Ее позицию кратко можно назвать: "Свое не отдам. Чужое не возьму".
Но иногда она делится своим в ответ на прямую просьбу. В Геленджике взрослые считают для себя естественным в шутку попросить у детей велосипед: "Дай покататься" или платье: "Дай поносить", - на что всегда получают категоричный отказ и объяснение: "Для тебя он (оно) маленький (-ое)". Я, недоумевая и оболдевая от таких "наездов" после московской отчужденности со временем оттаиваю: что ж, если тут так принято, пусть Забава потренируется. Она и впрямь тренируется. Характерно, что когда велосипед просят покататься или попробовать дети, то Забава может дать, может отказать, а может даже предложить сама: "Хочешь попробовать?". И чаще даст, пусть не надолго, а сама будет довольная бежать рядом. Я довольна: очевидно обучение жадности и не жадности произошло не под давлением в конкретной ситуации, а на примерах в других условиях, когда Забава, видя как я что-то даю или не даю другим (а часто даю), начинает давать или не давать собственные вещи. Параллельно она учится различать тон просьб (шутка, спокойная просьба, давление, принуждение или угроза) и их контекст (бабушка воспитывает всех детей на этой площадке и ей не хочется подчиняться).
"Девочка, ты замерзла?" Одежда и закаливание
Чем больше я думаю про границы ответственности, тем больше понимаю, что закаливание и одежда - одна из лучших для тренировки социальных навыков тем. Очень часто я сталкиваюсь с подросшими детьми, которые не могут коммуницировать с незнакомыми взрослыми. Например, обратиться к продавцу с какой-нибудь нестандартной просьбой. Типа, приглядеть за велосипедом, он все равно же тут стоит. Вообще все, что выходит за рамки стандартных сценариев: купил - продал, например, вызывает у многих детей коммуникативный шок. Почему: а может быть и потому, что их с детства постоянно осекают: "Не говори с незнакомыми взрослыми". Моя позиция (в том числе в отношении безопасности) несколько иная. Ребенок должен и может разговаривать со взрослыми, чем чаще, тем лучше, желательно каждый день. В Геленджике есть постоянный повод для таких разговоров: как одет ребенок. Поскольку мы в целом одеваемся на одежку-две легче, чем люди вокруг, то мои дети постоянно привлекают этим внимание. Ну не готова я еще, чтобы не окликали, одевать малышей в демисезонные куртки в +20. Они у меня одеты (или раздеты) точнехонько по погоде. И любят дождь и ветер. В общем, идя по улице моя Забава постоянно слышит реплики: "Девочка, тебе не холодно?", "Девочка, ты не замерзла?". И ладно еще по улице. Подойдут ведь на детской площадке и будут гундеть над душой: "Ты почему без шапки? Иди, скажи маме, чтобы одела тебе шапку" (иногда в +15). И в этом духе. И вот что я поняла.
Не имеет значения стимул. Все эти взрослые для Забавы не более важны, чем трын-трава. Имеет значение моя реакция. Именно ей Забава и учится. Если я агрессивно отвечаю ("Не ваше дело"), то она будет учиться агрессии. Если я оправдываюсь в ответ ("Да, что уж говорить, кофты то все равно с собой не взяли"), то она учится оправдываться. Если я смеюсь или хвастаюсь ею ("Да, согласна, все вокруг замерзли, а она у меня закаленная, ей еще снег подавай!"), то она учится смеяться. Если я беру реакцию в рамку ("Малышка, они же думают, что они заботятся, они думают, что ты обычная девочка, они же не знают, что ты закаленная, что ты в марте/апреле/мае уже в море купаешься"), она учится думать ("Ага, я не такая как дети вокруг, но этого не видно"). И одновременно я учу, как можно отвечать ей самой: "Да, я без шапки, мне мама разрешает", "Мне не холодно" - даю варианты ответов. Но на самом деле важно, не что я говорю ей, а как я сама реагирую. Именно этому и только этому на самом деле моя дочь и учится и именно это мы каждый день с ней можем тренировать.
Дистанция следования
Допустимая дистанция - хорошее внешнее мерило границам ответственности. В каком возрасте и на сколько мы можем на улице? Например, ребенка 4-х лет. Расстояние вытянутой руки, три метра, пять, десять, двадцать? Конечно, скажите вы, смотря на какой улице. Но, допустим мы сняли основные угрозы улицы, например, гуляем по безопасной набережной или в парке. На сколько далеко вы позволите ребенку отстать или забежать вперед, прежде чем окрикните его? Мы размышляли об этом в нашей статье про следование. От чего будет зависеть это расстояние - от вашей усталости или от его? От настроения? От того, знаком ли маршрут? От города? От места? Мы в этом году перешли на 2-х колесный велосипед и наша дистанция резко выросла.
Но, как я замечаю, даже в знакомой и безопасной обстановке допустимая дистанция сильно зависит от моей собственной вздрюченности. Если я спокойна, я отпускаю дочь дальше. Если вздрючена, окликаю ее быстрее и пытаюсь непроизвольно "подруливать" ее ездой, одергивая ее почем зря ("Осторожно, бордюр! Ступеньки! Люди!"). И это тоже границы ответственности: позволение набить собственные шишки, пройти через собственные ошибки. Иногда, бывает, я ощущаю, что дочь устала и провоцирует столкновения, тогда я останавливаю ее езду и устраиваю отдых. Ну а если устала не она, а я? Где границы в этой взаимосвязанной системе "мать-ребенок", когда мать, уставая сама, начинает "дергать за ниточку" сильнее?
"Падение" границ ответственности: не кормите мою дочь сладким!
Меня всегда можно было поймать на еде: вот такая вот личностная слабость. Даже в университете, когда я была первокурсницей на факультете психологии МГУ и мы учились использовать (и обманывать) детектор лжи, меня не ловили ни на чем абстрактном, но тело сразу "взрывалось" на теме еды в условиях даже легкого голода. Похоже, я не изменилась. Свобода - свободой, но не трогайте еду. Смех, да и только. Недавно отследила за собой ситуацию, в которой все мои принципы по предоставлению максимальных свобод дочери перевернулись с ног на голову, а потом обратно. Мы довольно специфически относимся к детскому меню. С первого года жизни я решила, что мой долг и ответственность научить дочку любить разнообразную еду. В принципе любить. Разнообразные продукты (овощи, фрукты, ягоды, молочку, каши, мясо, морепродукты, рыбу и т.д.), разнообразные способы приготовления, разнообразные кухни мира. Я мотивирую ее тем, что мы много путешествуем. Одним из немногих ограничений, на которые я легко иду сама вместе с дочерью - это ограничения в покупном сладком (домашнее допускается) и в покупной консервации, а также снэках. Смысл очевиден: дать время сформировать собственные пищевые настройки, не загрубив их продуктами, которые "выносят" все остальное за милую душу. Делаю я это все множеством способов. Контролирую не только продукты на нашем столе, но и нашу речь (почему многие взрослые скажут "МММ, вкусно!" на пирог, но забудут сказать "МММ, вкусно!" на суп или салат, например), а также не формирую не нужных (на мой взгляд) ассоциаций: "День Рождения - Торт" и никогда не поощряю сладким за съеденную кашу. И вообще за еду не поощряю (не ввожу мифов вроде: "Съешь кашу - сильнее будешь," - сильнее будешь от подвижности и тренировок, а не от каши и т.п.) И вот, я ловлю себя, что рычу медведицей на продавщицу, которая, когда я собираюсь купить дочери пирожок: "Тебе с капустой или с картошкой?", начинает проявлять инициативу: "У нас еще есть с повидлом и с джемом..." А я рычу: "Я вижу, что есть у вас, и предлагаю своей дочери то, что считаю для нее корректным, зачем вы навязываете ей сладкое?". Моя дочь привыкла. Она относится с юмором. В этом вопросе она оказалась гораздо спокойнее меня. А мне приходится работать над собой.
Воспитываем себя
Недавно, когда у нас родился второй сын, наши принципы и понятия в отношении раннего воспитания подверглись значительному сотрясению. Есть и хорошая, и нехорошая книга на эту тему - Екатерина Бурмистрова "Дети в семье. Психология взаимодействия". Книга хороша тем, что точно описывает феноменологию: вот что происходит с семьей, когда в нее приходит новенький. Плоха тем, что она описывает больше негативный, чем позитивный фон. После общения с Юлей Постновой хочется рожать детей еще (Юля, своим духовным поиском, похоже многие семьи невольно сделала многодетными). А вот после прочтения книги Кати Бурмистровой невольно возникает мысль: "А зачем?". Баланс будет нарушен, отношения обострятся и будет тяжело. И не только в первое время. Конфликты детей закономерны и неизбежны, внимание взрослых будет распараллелено. Женщина неизбежно будет перегружена, мужчина - подзаброшен. С этим можно справляться. Но зачем? Теряется Вертикаль, Высший смысл, то, что дети привносят уникального, если их не один, а хотя бы даже двое (тем более - несколько). Духовный путь взрослого, который запускают в нем его дети - о нем, как о главном, нельзя было забывать. Что такого нужно прожить мне, что нельзя было бы прожить, если бы ребенка или детей у меня не было. Главное, что мы извлекли из книги, как и из жизни: будет регресс. То, что раньше проходило легко, будет подвергнуто сомнению. То, во что мы верили, может оказаться не верным. И самый болезненный раскол, который можно пережить, это раскол между мужем и женой или раскол между одним из родителей и старшим ребенком, произошел и у нас. Наша 4,5-х летняя дочь "откатилась" в психологических реакциях года на два. Она бунтовала и не могла ни на чем сосредоточиться. Она потеряла концентрацию внимания и стала плохо есть, плохо играть, плохо гулять, плохо засыпать. С ней просто физически было тяжело.
И это продолжалось до тех пор, пока мы не поняли: регресс на самом деле у нас. Это мы (с мужем на пару) деградировали на ...-ть лет своих взаимоотношений. Мы переключились в другую реальность, где стали судить друг о друге как враги: "Вот плоды твоего воспитания. Вот к чему приводит твое давание свобод. Вот твой ребенок, не признающий авторитетов". Мы переключились в реальность, где причины своего беспокойства стали видеть в ребенке и допустили возможность конфликта с этим ребенком (4,5 лет) как с равным. А это значит, что наш психологический возраст был года на три. Упс. Конфликтуют с равным. Это значит, что мы повысили ребенка? Или это значит, что мы понизили себя? Как только мы признали, что причина в нас, регресс пошел на убыль. Нам снова стало комфортно вместе. Но червоточина осталась и требуется время, чтобы ее убрать. Червоточина, которая заставляет меня мучиться и порой не спать ночами: все ли в порядке со мной, почему я теряю веру в своего ребенка, которая нужна ему (ей) как основа мира и как ее больше не потерять.
"Ваш ребенок не воспитан" // "Плоды твоего воспитания" // "Вот она - твоя свобода"
Главное, что хотелось бы осознать, это упрек друг друга в том, что не удалось какое-либо воспитание. Первоосновы воспитания, его изначальное направление, основная ось, о котором писал Симон Соловейчик: мы растим человека самостоятельного (автономного, зрелого) или человека послушного (удобного). Все время, пока нас было трое, мы не сомневались. Мы, сами такие свободо-ищущие, конечно растим рядом с собой автономную и сильную личность. Моя мама в моем детстве и не только в детстве уважала мою свободу, неужели я смогу отказать в этом своей дочери? А пережить ей пришлось многое: ранний отъезд из дому, путешествия по всему миру иногда с отсутствием обратной связи, работу в проектах по всей стране, нестандартный профессиональный и личностный путь. И всегда она сохранила базовое доверие, чтобы ей про меня не говорили (а такое бывало). "Я доверяю дочери, ее мудрости и доброте, ее этике, тому что если она невменяема, то значит ей сейчас очень тяжело и нужно ее поддержать, а не осуждать, даже если хотелось бы". Лучшее, что я получила от моей мамы - это поддержка и великодушие.
Именно это мне хотелось бы сохранить в себе. И, если в первые ранние периоды я в себе по большому счету не сомневалась, то последний год посеял много сомнений. И самые болезненные - от неприятия моего ребенка внутри большой семьи. И я поняла, что не принимать ребенка - последнее дело. Все вопросы должны быть адресованы мне, по крайней мере сейчас, а окультурен ли он и слушается ли авторитетов, управляем ли или может быть необузданным или грубым в моменты острых кризисов - это тоже вопрос того, как эти острые кризисы переживаю я. И в этом мораль, а не в том, добилась ли я послушания и подчинения, с рождения вписывая ребенка в общепринятые рамки.
Роли и "Я-настоящий". Принятие и непринятие
Сейчас я понимаю, что долгое время делала правильный выбор. Я выбирала между окультуриванием (чтобы ребенок выглядел хорошо в глазах других - чистые руки, зубы, всегда аккуратный вид, вежливость, скромность, уважение взрослых и т.д. и т.п. до бесконечности) и нравственностью (чтобы доброй была) в сторону последнего. И если мне было нужно применить жесткость, чтобы дочь обязательно вечером чистила перед сном зубы, то она их просто не чистила. Потому что я считала, что зубы от этого прямо сейчас не вывалятся, а мне важнее спокойный вечер. И если она всегда плачет, когда я мою ей волосы шампунем, то я их буду мыть водой (удивительно, но они от этого стали только лучше). Все решения были очень просты: как бы мне хотелось, чтобы со мной поступили, если бы я в порядке эксперимента размазала по столу суп или кашу? Они же так классно размазываются, я бы не хотела, чтобы мне пришлось за это строго отвечать. Я знала четко, что ребенок не будет напуган тем, чтобы сказать мне, если попал мимо горшка или в штаны, измазался в трам тараты, облился или разбил что-нибудь.
Мне не приходило в голову за это ругать. В результате дочери не надо было прятаться или прикидываться. Ее "нельзя" не было превращено в "нельзя при маме", ей долгое время не требовалось хитрить. Время, где она репетировала роли, кроме игр, было позированием для роликов семейных хроник, которые она очень любила. У дочери появилась наигранная улыбка, но она была детской и милой. Но вот родился сын. Моего внимания, сил и самоконтроля стало не хватать. Мне не хотелось лишней уборки: давай теперь не будем ничего пачкать, мама не может сейчас убирать. Мне не хватало сил: давай не будем громко говорить, мама хочет спать или не хочет, чтобы раньше времени проснулся малыш. Мне не хватало эмоциональной отдачи: если ты плачешь, иди поплачь подальше, у меня взрываются мозги. Это непринятие и отторжение старшей дочери в первые месяцы жизни сына стали преследовать меня и стали поводом моих бессонных ночей. И тогда я прижималась к дочери (хвала совместному сну) и пыталась заново ощутить как я ее на самом деле люблю. Какая она сильная, активная и классная и какой она еще ребенок. И как ей еще нужно иногда кричать, беситься, все вокруг пачкать и пачкаться самой. Иногда не ложиться с нами в кровать, а прыгать и скакать. Устраивать маленькие ночные приключения, как она их теперь называет. Но приходит день и усталость, и все повторяется опять. И, в один прекрасный день, когда дочь ударилась и плакала, она сказала мне: "Мама, иди отсюда, я не хочу тебя видеть". Ей только исполнилось 5 лет. Как же это так? Мои слезы ранят тебя - ты уходи и не мешай плакать, получилось так. Да, она выросла добрая и она любит меня. А могу ли я снова позволить ей быть настоящей? Очевидно, нет. Я стала выбирать удобного ребенка, а не честного. Но разве не там у нас дом, где мы можем быть сами собой? Мне в последние годы самой не хватало принятия, и я стала забывать как давать его ей. Забыла как это важно, быть собой хотя бы дома, именно дома. Это же психологическая безопасность - иметь где-то на Земле место, где тебя принимают. Прости меня, дочь. Это твой дом, какая бы ты не была.
Мама двоих детей. Вскрытие теневых структур и некритично усвоенных автоматизмов
Не случайно я столкнулась со всеми этими сценариями именно после рождения сына, точнее уже во время поздней беременности. Теперь, спустя полгода второго материнства, я понимаю, что оно вскрывает нектирично усвоенные воспитательные модели лучше первого. Потому что с одним ребенком можно себя контролировать почти во всем. Просто потому, что он важен и ценен. А вот с двумя действуешь на автопилоте, иногда без достаточного сна, часто без достаточного отдыха, часто без времени на уединение и восстановление. И, как чертик из табакерки, выскакивает то, чего вроде бы как во мне не должно было быть. Что для меня самой выглядит неприемлимым. И удивляет: ага, неужели я стремлюсь к этому? Неужели мне нужен удобный ребенок просто прилично выглядящий для других? Неужели ее жизненных сил стало слишком много для меня? Неужели я на самом деле стала настолько жесткой? И применяю сама мерзкий силовой подход, чтобы ребенок якобы стал добрым (например, чтобы он не пинал собаку, потому что это прекрасный способ привлечь внимание родителей, видимо, не отзывающихся вообще ни на что другое), его шпыняют, кричат или дергают. Разве это мое? Я же вроде понимаю, что ничему другому, как шпынять, кричать и дергать тех, кто сейчас слабее меня, я не смогу научить подобным образом. Но понимать мало, надо измениться. Выдавливать из себя этот каннибализм по капле.
Когда чтобы не шпыняли меня, шпыняю я. Потому что почти все взрослые вокруг начинают делать то же самое: вот уже и папа становится резок и зол, и дедушка, и второй дедушка уже не источает свои улыбки. "Забава, ты что делаешь?", "Забава, так нельзя", "Забава, остановись", "Забава, замолчи", "Забава, а ну ка прекрати, а то...". А то Забава сама прекрасно не знает что ли, что нельзя обижать собаку? Знает, конечно. Просто другие способы добраться до нас не сработали и она стала привлекать внимание так. Но никто, повторяю, никто не будет иметь для ребенка особого значения в этом маленьком возрасте (5 лет), если он будет иметь полное принятие мамы. Все остальные просто стимул. Важна моя реакция. То, что сделаю в ответ я. От этого не убежишь. Родила человека сильнее себя - пора меняться. А ребенок сильнее взрослого по определению, уровень изначальной энергии несоизмерим, это же как пружинка на взводе. И дана эта энергия ему для того, чтобы расти и развиваться, а не для того, чтобы сражаться с нами и со всем миром за свой маленький уголок.
Детские разборки: границы вмешательства. Роли жертвы и агрессора. Как взрослые навешивают ярлыки
Есть еще одна поляна, на которой можно потерять доверие к ребенку. И поляна, где мы подменяем принятие своего ребенка тем, чтобы он прилично выглядел и нам не приходилось краснеть за него при других. Это наблюдение за детскими разборками. В маленьком возрасте в разборки детей постоянно вмешиваются взрослые. Однажды наступает какой-то критический момент (обычно равный тому, когда ребенка выпроваживают в детский сад), когда вроде бы допускается что дети сами разберутся. И дети вступают на поляну бесконечных ролевых моделей, которые отыгрывают друг с другом. Наиболее заметно отыгрывание роли жертвы и агрессора. И тут может начаться новый период вмешательств, когда взрослые противоречат сами себе. У нас этот период наступил в 4 года, когда к нам на дачу на пару недель приехали друзья с двумя детьми (4 года и 2 года). Эти дети уже ходили в детский сад-ясли и социально были более "разыграны". Они знали что такое ябедничать, голосить в три раза громче, чем нужно "ай, она мне игрушку не дает" или разыгрывать показательную обиду, умели и что-то силой отжать. У моей дочери этих моделей почти не было (не было детского сада и не было конкуренции - не было необходимости - конечно же пока). Но дети пришли в ее мир. Жили в ее детской (она сама в детской только играет, а спит с нами в общей спальне), играли ее игрушками, бегали на ее территории, ели за общим столом. Хуже всего оказалось то, что 90% того, что было изначально разрешено Забаве было запрещено им. Диапазон допустимых возможностей у Забавы оказался на порядок шире: у нее не было жетского режима, она ела все, а дети были вегетарианцы (постоянно голодные и таскающие хлеб), Забава не спала днем - они спали, Забава вечером ложилась спать со взрослыми, они - одни и по режиму и т.д. и т.п. Но, что еще хуже, ей в принципе было разрешено больше, например, возиться в земле, бегать полураздетой в любую погоду (закаливание), пачкаться, брызгаться водой. Это же дача - свободная детская жизнь. Неизбежно последовали детские стычки. За игрушки, место, чашки-тарелки. По факту, Забава попыталась отстаивать свое пространство, свой мир, который был существенно сужен и занят. Старшая из девочек была Забавиной подругой почти с рождения и раньше они уже гостили у нас на даче, просто раньше они находились под постоянной опекой взрослых, а тут (я - беременная, а подруга-мама двух девочек в запаре) им дали возможность установить границы отношений самим. И дети стали время от времени ругаться и даже драться (без серьезных последствий и фингалов под глазами). Каков же был вывод наших друзей: "Забава - агрессор!". Я обалдела, потому что это вообще был первый раз, когда Забава делала что-нибудь агрессивное (до этого не было необходимости) и по масштабам того, что она отдала, она была просто лапочка. Я отнеслась к этим разборкам с юмором (давала им разобраться самим, а потом в спокойной обстановке объясняла дочери, что "Они уедут и она будет по своей любимой подружке скучать, так может мы сейчас ей дадим поиграть и пожить здесь?"). И, главное, что на ожидания друзей, что я буду свою дочь сдерживать и ругать за любую стычку (окультуривать в их пользу), я не повелась. И они "отомстили" тем, что прессанули (стали окультуривать) ее сами. Когда мы застали мою (взрослую) подругу за тем, что она держит (!) мою дочь за шкварник и поливает холодной водой из душа за то, что она брызгалась, дружба для меня кончилась. Ведь она делала именно то, от чего пыталась якобы отучить, только гораздо хуже. Не в игре, а на самом деле демострируя, что тот кто сильнее, тот и прав. Я показала подруге взрослый способ урегулирования конфликта (разговор и вентиль на трубе, который можно в холодные дни держать закрытым). Я провела черту: с моей дочерью так не поступают никогда. Мои дипломатические отношения с этой семьей были приостановлены, гости уехали. А осталось понимание, что в детских конфликтах настоящий ущерб приносят взрослые.
Следующий раз мы вернулись к отработке темы детской агрессии спустя какое-то время, когда Забава начала кусаться с близкой подругой. Подруга была посильнее, но младше и могла "отжать" у нее любую спорную вещь или игрушку. Забава в ответ кусала ее и забирала предмет спора, подруга кричала. Через 10 минут они мирились и спокойно играли дальше, но укус оставался. И это не нравилось родителям. В момент разборки разговаривать с детьми было бесполезно, они не слышали, но чуть позднее можно было поговорить спокойно, показать допустимые способы реакций. И опять ошеломительно отреагировали взросылые: им не нравится, что их дочь слишком терпеливая и жертвенная, давайте прекратим их общение вне детских секций, зачем дружить с тем, кто кусает, если их дочь это просто терпит. В общем, ицидент детей исчерпывался за минуты, ицидент взрослых длился недели, раздувал вокруг этого игры и учил: вот так обижаются и встают в позу, вот так можно "лечить" жертвенность отповедью, изоляцией, своевременным уходом, вот так прячут то, что не хотелось бы видеть или знать. Я не знаю, правы ли были эти родители, каждый делает свой выбор. Их выбор был лечить от жертвенности автолитарным методом. Время покажет какой будет исход.
Прошли недели, и я попала на место этих родителей, отношения перевернулись. На этот раз девочка, с которой общалась наша дочь, была очень сильной и доминантной, она была специально тренирована (и в секции единоборств, и в повседневной жизни родителями), чтобы достигать своих целей любым путем и безусловно перехватывать внимание. Ты заплетаешь волосы дочери? Заплети мне. Ты ее кормишь? Я тоже хочу есть. Вы идете гулять? Я с вами, меня мама везде отпускает с вами. Твоя дочь берет игрушку? Я хочу взять две. У твоей дочери День Рождения? Я буду говорить всем встречным, что День Рождения у меня. Ты даришь дочери подарок? Ух ты, я тоже хочу такой. И вообще, что ты подаришь мне? К твоей дочери пришли друзья? Давайте играть, я буду догонять их и "сажать в тюрьму". У вас в спальне нельзя прыгать на кровати? Но мы дети, нам нужно прыгать, нам нужно играть, и какая разница что рядом стоит батут, он нам надоел. В общем, это было полное доминирование, которое усиливалось в кампании и при взрослых и ослабевало в моменты, когда девочки играли вдвоем, потому что устанавливался более распределенный тип лидерства (вдвоем идеи шли с двух сторон). Самое новое, что привнес этот опыт общения, было умение лгать и хитрить. Нашей дочери хитрость раньше была не нужна, а эта девочка жила по принципу: "Можно, если мы не скажем маме". И осознанная позиция ее мамы поддерживала доминантность: "Я ее тренирую, формирую вокруг нее более сильное окружение, чтобы она быстро училась". Да, это определенно было нечто новое, по отношению к умению чистосердечно кусаться. Самое замечательное, что Забава полюбила эту девочку, привезалась к ней всей душой. Она была готова отдавать и дарить самое ценное - свой праздник, свое пространство, свои игрушки, собственные отншения с близкими людьми. И перед нами замаячил четкий выбор, более характерный для родителей подростков: Сбежать? Изолировать? Увезти своего ребенка подальше?
Но в этот раз мы поняли, что нельзя убегать и увозить. Ведь это не тренировка жизни, это и есть жизнь. Опыт подчинения сам по себе не вредит, это еще одна социальная роль, которая должна быть отработана в детской игре. Подчинение, как и доминирование, играет большую роль в социальной иехархии. Но имеет значение и автономия, и прощение, и отстаивание своих границ. И нужно поверить нашей дочери, дать ей договориться самой. Дать ей пройти, в том числе, через опыт потери. Но чем тогда был этот опыт, когда нашей дочери едва исполнилнилось 5-ть лет? Про то, что любить сложного человека лучше, чем не любить никакого? Самое важное для меня самой было избегать сравнений. Эта девочка лучше дерется, бегает и танцует, она шумнее, и в любой компании она построит вокруг себя всех, вынесет даже взрослых, хотя и агрессии на себя нагребет. Моя дочь - активная и яркая - рядом с этим ушла в тень. Проявилось, что она другая, она (оказывается) тонкая и отзывчивая, она восприимчивая, она может любить и прощать, она бесконечно добрее. А разве в этом мире ценится доброта? Как же ей с нею жить... Бежать с ней вместе и ее спасать? Или доброта спасет мир? Почему же мне так больно, почему мне кажется, что надо спасать мою дочь?
Агрессия детей внутри семьи: старший и младший
Когда моя дочь кусала другую девочку, меня спрашивали: а что-бы ты сделала, если бы она кусала своего маленького брата Никиту? Сначала это был абстрактный вопрос, потом он стал конкретным, конечно же, в один прекрасный день дочь попробовала укусить брата, да и не раз.
И это отдельная история, которая будет, наверное, еще актуальной в моем родительском опыте. Потому что она имеет несколько решений. Одно из решений: "Виноват старший", - я попробовала в своей семье, в смысле - была той самой старшей, к которой этот принцип применялся систематически. В этом случае "работа" осуществляется со старшим, а младший хронически провоцируется на игры в жертву, которое - поощряй не поощряй - с ними срастается. Обратное решение: "Виноват младший", - я видела в семье друзей, которые грустно шутили, что "растят хорошую жену" из своей младшей дочери. "Пусть она привыкает, что ей может "прилететь" от старшего брата, это часть ее мира и пусть она учится не сильно по этому поводу расстраиваться. Зато мы ее любим больше, это ее жизнь". В общем, полярные решения не красивые и череваты перекосами, а быть третейским судьей у детей дело неблагодарное. Ведь на третейских судах "выигрывают" не только правые, но и хитрые. И это будет поощрять изворотливость и хитрость. Есть какое-то ощущение у меня, что работать надо все-таки не со следствием (укусы), а с причиной (недостаток внимания) и она обычно не кроется в этой ситуации (стычка), а лежит в систематическом сбое в распределении внимания. Но как это внимание уравновесить и должно ли оно быть уравновешено? Или оно по определению отдается всегда более нуждающейся стороне (то есть как правило младшему)? Мне понравились слова одной знакомой многодетной матери, у которой 6-ть детей: "Дело в том, что у каждого ребенка свой мир, и не важно, двое их или больше, каждому миру нужна большая, добрая, спокойная и на 100% его мама, а меня часто не хватает на всех, поэтому я и говорю, что еще "не вместила" своей многодетности". Да, сильно сказано. На 100% его мама каждому. Тогда будет легче все эти мелкие и не мелкие разборки переносить.
Детская ложь и правда. Истоки детской лжи
В это лето 5-ти летия дочери я наблюдала как зарождаются истоки детской лжи. Не фантазированию и тайному экспериментированию, а настоящей лжи. Ребенок вынужден прибегать ко лжи, если он не принят взрослыми. Если существует двойной стандарт: взрослые говорят одно, а делают прямо противоположное ("не обижай собаку, а то я накажу тебя", "надо делиться, но это же твой фотоаппарат, его давать нельзя", "это твое, но ты не можешь это подарить" и так далее до бесконечности). Если существует семейный раскол, когда один из близких взрослых разрешает одно, а другой - другое и взрослые сами что-то делают друг у друга за спиной (например, кормят ребенка сладкую или мясную пищу "можно, если мама не узнает", а может обманывают друг друга и ребенок просто не может этого не понимать). Когда количество понуканий и запретов зашкаливает на единицу площади и времени. И когда ребенок, признавшись в промахе, получает за это нагоняй (вместо поддержки: "Молодец, что рассказал, тяжело тебе пришлось, пойдем ка вместе погуляем, развеемся, передохнем"). Но среди всех этих примеров и зол на самом деле важно только первое. Ребенок лжет, если он не принят взрослыми. Самым важным взрослым. Зачастую единственно важным. В этом возрасте - мамой. Мной.
Как ребенок вырабатывает независимость
Чем сильнее привязанность к маме, тем сильнее и неожиданнее становится манифестация независимости. Психологи считают это классикой для 3-х летнего возраста (как тренировка родителей задолго до более отчужденных и сильных подростковых матифестаций). У нас, в связи с рождением второго и регрессом осознанности мамы, манифестации повторяются в возрасте 4,5-5-ти, летом 2018 достигая апогея. Мы с Забавой собираем черноплодку с куста. Руки у нас красятся и становятся темно-синими. Минут через 10-15 Забава устала: "Мама, мне надоело собирать!" "Спасибо, дочка, что ты помогла, ты собрала очень много, помой пожалуйста ручки, черноплодка очень красится и беги играть". Дочка в ярости, только что очень довольная и гордая тем, что трудится на новом и интересном деле вместе с мамой, поражена такой недооценкой ее умственных способностей: "И сама знаю, что надо мыть руки. Именно потому, что ТЫ мне сказала помыть руки, я сейчас пойду и все в доме запачкаю". Я смеюсь: "Забава, ну рассмешила, ТЫ не такая!" Она, очень недовольна: "Нет, мама, ты меня не знаешь. Теперь Я - такая!". Так, ультиматум выставлен. Я молчу, даю паузу, что не скажешь, все не в тему. Если ей приспичило, что мне силой что ли ее держать. Размышляю над кризисом ее самооценки. И продолжаю собирать ягоду. Она крутится рядом, ждет реакции. Чуть позже я нахожу повод ввернуть: "Забава, я тебе верю". Она убегает и прибегает расстроенная, но уже с вымытыми руками: "Мама, они не отмылись, они всегда теперь такими будут?" "Нет, Забава, не всегда, мы с тобой уже собирали черноплодку в прошлом году, и не ходим до сих пор с синими руками" (смеемся вместе, ицидент исчерпан). Вечером перечитываю Соловейчика: "Дети испытывают свою совесть, преступают правила и законы, чтобы самому - нарочно! - испытать жуткое чувство стыда. Жуткое, страшное, сильно наказуемое привлекает детей как испытание, в котором вырабатывается независимость" (дальше Соловейчик рассказывает, что делают 10-14-ти летние дети, чтобы испытать свою совесть). Она-как! Это я, оказывается, тут черноплодку собираю. А она в этот момент совесть испытывает и независимость тренирует... Да еще и в 5-ть лет осознает это не хуже, чем другие в 14-ть "Ты меня не знаешь, я теперь такая!" Ну ты даешь, дочь.
Война за независимость: блокировка ожиданий мамы
Дочь очень чутко ощущает, когда ее загоняют в рамки и начинает их сбрасывать. Иногда (и это опять из-за моих ошибок) это касается активностей, инициированных мамой (мной). Я не даю оспаривать регулярные задачи, которые мы совместно или я сама должна решать (мы должны съездить за продуктами, приготовить еду или убрать дом, нам нужно поехать вместе, потому что дочь не может остаться надолго одна в доме или ждать меня на улице, сейчас такой закон в обществе, что детей до 7-ми лет одних не оставляют и т.д.) Но есть вещи, которые более тонки и уязвимы. Год назад мы с удовольствием занимались буквами (чтением). Наступает пора, когда не уговоришь: именно потому, что маме это нужно, дочке это становится не интересным. Единственное решение - снять ожидания, отступить. Сейчас оно не будет взято. Или сделать обходной маневр, когда требуемое будет предложено не от мамы. Если больше некому - ждать. Или загрузить в какой-то обходной и недедактической форме. И опять работать с собой. Чем я давлю, что дочке приходится сопротивляться, чтобы защищать свои границы? Что она снизила (сейчас) свою неуемную тягу к развитию? Перебор. Надо остановиться (в ожиданиях) именно сейчас. Сейчас другое важнее. Она формирует независимую личность, это надо принять. И пройти через этап, когда будут интересны те активности, которые не инициированы мамой. В 5-ть лет? Или теперь уже и в 10-ть, и в 14-ть, и так до бесконечности? Она родилась на свет не для того, чтобы соответствовать моим ожиданиям.
Потерянный контакт. Когда энергия и внимание мамы разделились
Мама дает (или не дает) ребенку безопасную опору для экспериментов. Две первичные потребности ребенка - в самосохранении и в развитии - по очереди солируют в зависимости от того, насколько эта опора крепка и от первичного жизненного импульса самого ребенка. Но если мама убрала энергию? Если она хронически занята чем-то другим - младшим ребенком, работой, мужем, гостями, сетями? Если ее внимание и энергия утекает из семьи? Это опасно, это может вызвать травматизм. С одной стороны, ребенок может быть приучен сам за себя отвечать. И, если опор недостаточно, он начинает быть слишком осторожным. Или, наоборот, он может использовать истерическое привлечение внимание, чтобы показать, что он не отвечает сейчас за себя.
Я столкнулась с этой ситуацией, когда у нас несколько недель жила подруга с младенцем. К ставшим уже привычным ограничениям собственной жизни с младшим братом добавились 4-5 снов в день (отнють не синхронных у разных младенцев), когда надо было "вести себя тихо" (Цитирую подругу: "Забава, иди отсюда на 200 метров!" и в этот момент сломалось ощущение дома - кто тут вообще у кого в гостях?) Кроме того, мое свободное время (большей частью - время сна младенца и время совместных прогулок) тоже оказалось занято. Раньше я общалась с дочкой, а теперь мы болтали о чем-то с подругой, гуляя все вместе. А у дочери в этот момент компании не было - только велосипед. Вот она и начала падать на нем. Тут инстинкт дочери начал давать сбой. Она отпускала руки на велосипеде, когда ехала с горки или переставала замечать машины. И я поняла, что мне важно отслеживать, работает ли инстинкт самосохранения прямо сейчас. Если есть признаки того, что ребенок "подставляется", надо срочно что-то менять. Возвращать энергию в семью. Не через одергивание, держание за руку и крик. А через отсекание того, что забирало эту энергию. Через проверку моих собственных границ. Кто в них поселился сейчас такой, что стал более важен, чем дети. Через устранение энергетических перетоков.
Наказание и отказы. В какой энергии отказать?
В родительской школе на курсах перед рождением второго ребенка я получила хороший совет. Конечно, первое время будет тяжело, руки будут заняты и вам часто придется отказывать в чем-либо своему первенцу. Но отказ отказу рознь. Важно, чтобы в этот момент (когда старший с боем и криками требует внимания, например, именно тогда, когда вы только что уложили малыша спать или малыш уснул в машине и вы хотите под это дело быстренько куда-нибудь приехать) от вас к взбесившемуся старшенькому шла волна любви, а не волна раздражения, агрессии и злости. Мы говорим "нет" или говорим "потом", но важно, как мы смотрим при этом на ребенка и что чувствуем. Причина того, что он бунтует не в нем и даже как правило не в ситуации здесь и сейчас. Она в хроническом дефиците внимания и в нарушении (мною) его собственных границ. И если, даже отказывая, помнить об этом и визуализировать солнечный лучик (от сердца к сердцу), который несет этому потерявшемуся старшему тепло, то ему будет легче пережить сиюминутный отказ. Это хороший совет. Очень простой и очень сложный. Лучший, которому можно следовать сейчас.
Когда мы начинаем понимать, что ребенок Самость, Личность, Человек со своим путем
Я почувствовала это с их рождения. Они пришли такие разные. И идут своим собственным путем. Много раз на этом пути я уже чувствовала, что не достойна, не готова, не понимаю их. Но это не правда. Для моих детей нет и никогда не будет никого лучше. Ведь (я в это верю) они выбрали меня. Значит мы можем друг другу помочь. Стать лучше, честнее и, может быть, простить, наконец, себя. Ведь единственный и самый большой родительский "грех" - недоверие, в них не-верие. И лучше просто отпустить то, что не зависит от нас. И понять, что от нас страшно много зависит. Ведь мы (родители) - единственные, кто в этом мире может их полностью принять. И дать им через это ощутить Дом, Безопасность и Корни.
Ссылки
- Симон Соловейчик. Педагогика для всех.
- Франсуаза Дольто. На стороне ребенка.
Индивидуальные консультации
По вопросам взаимоотношений в семье, психологического состояния детей и мамы, психологического сопровождения беременности, практик осознанного и естественного родительства.
- +7 (926) 617-06-03 6170603@gmail.com (Лена) Москва, Геленджик
- +7 (916) 293-89-94 2938994@gmail.com (Саша) Москва
