Есть вещи, которые мы не успеваем сказать вовремя. Сейчас, когда мама стала частью этого Мира, я ищу способ сказать ей их заново. Когда мама решила уйти, муж со слезами сказал, что это особенно трудно, когда человек так близок и дорог. Все наоборот. Когда человек был всю жизнь очень близок и дорог, в душе остается наполненный им мир. Это ощущение осталось не только у меня, но и в душах моих детей, моих родных, моих друзей. Каждый видел маму по своему и сейчас я вижу ее во многих из них. Ее энергетический компонент, ее содержание, сказки, ценности, ее доброта и ее опыт постижения жизни отразились на всех нас, с кем она была тонко связана. Она имеет тонкие связи и с моей Традицией. Мою маму звали Анна Павлова. Она остается в этом мире в этих крупицах. Я, Лена Павлова, могу это доказать.
Разговоры с малышами
Я родилась первой, после меня - сестра. Я очень ждала сестру, но разница в возрасте у нас была приличной. Мне нужна была родная душа, партнер, подруга, с которым можно общаться и никогда не разлучаться. А пришел младенец, не умевший ни играть, ни разговаривать. Мама наполнила первый год жизни сестры удивительным текстом. Она как будто занималась чревовещанием, где ее партнером был маленький ребенок. Получалось, что каждый раз, когда мы находились рядом с сестрой, "сестра" (нескольких месяцев от роду) со мной разговаривала. У мамы была своя манера речи для таких случаев, слегка измененный голос, слегка коверкающий слова, глубокий эмоциональный контакт, текст "выдавался" в момент визуального контакта с младенцем. Младенец "говорил" с юмором. О своих желаниях, комментировал действия окружающих, подтрунивал над ними.
Понять желания младенца женщины в нашем роду всегда умели с полуслова. Эти тонкие знаки и сигналы были для них очевидны и они их смешно озвучивали. Мама, говоря за сестру, давала нам общаться до того, как это стало физически возможным. Весь этот текст перешел ко мне, я так разговаривала от имени своих детей с окружающими, когда они были младенцами. Этот текст перешел и к моей дочери, Забаве, она уже сейчас также умеет общаться с малышами. Это наша родовая женская особенность. Однажды, мой двоюродный брат Дима Шеметов, подглядев эпизод, когда я так общалась с малышом Никитой и "поймав" меня на нем, сказал: "Как же ты разговариваешь с детьми! Это так классно! Они потом вырастают такими понимающими! Вот почему ТАК никто больше не делает?" Он, кстати, несмотря та то, что является мужчиной, отцом и дедом, получил все те же Посвящения в нашем роду и умеет также разговаривать от имени детей и младенцев. И делает это и со своими детьми, и с любыми встречными. Мы эту ветку женских посвящений называем "Шибаевской" (Шибаева - девичья фамилия бабуси - маминой мамы, моей бабушки). С малышами нам особенно легко.
Безусловное принятие
Когда родился Никита, мы с мужем (Сашей Чистовым) долго не могли определиться с именем. У Забавы было одно имя, оно пришло еще до рождения, альтернатив не было. А вот Никиту мы называли при жизни. Вариантов были изучены десятки. Момент ощущался как очень ответственный. Мы выписывали списки, договаривались, обращались друг к другу и к нему, гадали. Выбрали "Никиту", пошли в ЗАГС, зарегистрировали. Принесли домой и Сашу накрыло. Он увидел в свидетельстве установления отцовства хронологию событий. Рожденный "Никита Павлов", отец "Александр Чистов", установлено имя "Никита Чистов" (мы тогда не были расписаны, поэтому фамилия по документам присваивалась в день регистрации, но пошагово). Прочитав все это он начал страдать, что нет, не "Никита". Никита Павлов и Николай Павлов (мой отец) - это же практически одно и тоже. Он понял, откуда пришло такое имя. Тогда я взяла у него ребенка и сказала, что даю ему месяц. Чтобы он осознал, подумал и выбрал. Если захочет сменить имя, пошел и поменял. Но только месяц, потому что потом ребенок должен приземлится в мир и жить с определенным именем. В этот момент к нам как раз приехали мама с папой, повидать малыша. Они знали про "Никиту", имя им нравилось. Я передала маме малыша на руки, она взяла его, посмотрела ему в глаза и сказала: "Значит, Никита?" Я сказала: "Не знаю, мама, Сашу очень штормит". Мама засмеялась, начала его качать и разговаривать с ним с огромной любовью: "А знаешь, нам же все равно! Пусть хоть Акакием Акакиевичем назовут, мы все равно тебя любить будем! Ты же наш!" Прошел месяц, Никита остался Никитой. Саша это имя полюбил.
Великодушие
До столкновения с некоторыми внешними людьми я вообще не знала, что такое мелочность. Даже сейчас мне очень трудно объяснять такие вещи детям и они для меня остаются плохо постижимыми. Мама - великодушный человек. Для меня и моих детей великодушие было нормой жизни. Если она что дарила, то не жадничала. Если отдавала - отдавала навсегда. Если предлагала, то без задних мыслей. Если делала что-то хорошее, то не ждала ничего взамен. Одна из характерных ситуация - прописка Саши у моих родителей. Саша передал свою долю московской квартиры в счет алиментов Злате, своей старшей дочери, и потерял московскую прописку. Встал вопрос, где ему прописаться. Мы тогда не были расписаны, он был отцом только что родившейся Забавы. Собственной квартиры у нас не было. Мама подошла к нему и предложила прописаться у неё. Мне до сих пор стыдно, что это была не я, а мама. Но, с другой стороны, все на месте. Она - глава клана, квартира принадлежит ей. Я, Саша, мои дети, сестра, племянница, троюродная сестра, приехавшая учиться из Красноярска и так и оставшаяся в Москве. Мы все были прописаны у нее. Род имел для нее огромное значение. Мужчин, которых мы с сестрой выбирали, она принимала, как своих сыновей. Никогда она не сделала бы между ними и другими членами нашей семьи различий. Точнее, если бы и сделала, то в их пользу. Она тотально и полностью принимала человека в семью. Всегда сохраняла к зятьям очень глубокие, близкие чувства. Они это чувствовали. Это приводило к некоторым страданиям. Мама, как любой человек, остро ощущающий справедливость, страдала, если зятья были несправедливы к ее дочерям. И не потому, что хотела что-то лично для себя. Корысти в ней не было. Вера в хорошесть рода и семьи была основой ее мира. Как же они могли поступить не по христиански, если они были теперь ее родными? Но при этом она не могла не любить их полностью и прощала. Это расправляло в зятьях крылья, побуждало их тоже становиться более великодушными, это давало им пример.
Мама-кочевница
У Милорада Павича есть очень глубокая тема про разделение людей на оседлых и кочевников. Оседлые стремятся провести всю жизнь там, где их Дом (их Храм, их Земля, их Корни). Кочевники к физическим объектам мира слабо привязаны. Они привязаны друг к другу. Там, где люди собрались втроем, там и Церковь. Павич считал это свойство для конкретного человека раз и навсегда заданным. Говорил, что изменить его очень сложно, так как оно базовое в миропостижении. Моя мама - кочевница. Это имело огромное значение для нашей семьи и для меня лично, именно этим моментом я всю жизнь не уставала восхищаться вслух. Она про это знала, конечно же. И про то, кто она и про мое восхищение. Для меня реализация кочевого принципа в ее жизни было высшим воплощением Любви. Первый раз она уехала из дома, изменив жизнь полностью, когда ей было 25 лет. Она вышла замуж за папу, который родился и жил в Мурманске и уехала к нему из Красноярска. Они познакомились летом, в молодежном походе на Кавказе. Папа сделал ей предложение. Она согласилась. В конце сентября она уехала на север, как сейчас представляю, небось с одним чемоданчиком. В следующем году родилась я. Первые годы после мореходки папа ходил в море, маме приходилось несладко в доме свекров, но она свой путь выбрала. Со временем свёкры уехали в более тёплые края. Наша семья осталась втроем, позднее - вчетвером. И опять ничто не предвещало кочевой судьбы. Пока дети не окончили школу и не поступили в Москву. Когда уехала сестра, родители затосковали. Смысла оставаться в Мурманске для них больше не было. В один прекрасный момент папе подвернулась работа в Москве. Как сейчас помню, в четверг он приехал на собеседование, его взяли и с понедельника он вышел. Мама подождала его несколько недель, пока стало понятно, что он прошел испытательный срок и останется. И примерно через месяц я поехала в Мурманск, помогать маме продавать квартиру (в которой папа жил с рождения). Папа туда так и не вернулся. Мы с мамой собрали вещи, что-то пристроили, что-то выкинули, что-то отправили. Отправлять то было некуда, в Москве не было своей квартиры. Мы продали 2-х комнатную мурманскую квартиру и 3-хкомнатную костромскую, еще скинулись и купили родителям двушку в строящемся доме в Мытищах. Они ее благополучно дождались, живя у сестры, а потом сделали ремонт и въехали в нее. Для мамы это был второй переезд между городами в жизни. В то время ей было хорошо за пятьдесят. И, казалось бы, можно было и угомониться. Но жизнь не останавливалась. Мы с сестрой отучились, стали работать по всей стране. Позднее сестра уехала за границу, я тоже много путешествовала. В эти годы между учебой и рождения детей мы с родителями виделись не так уж и часто, хотя я жила в Москве, а они - в Подмосковье. Чтобы они не скучали летом, мы нашли и купили дачу, но я бывала на ней редко. У меня шли лихие кочевые годы, годы поиска. Потом родились дети и нас с сестрой понесло дальше. Мы с Сашей купили себе квартиру не в Москве, а в Геленджике. Сначала одну, там я стала пропадать на зимовки. Потом в 2019 году, накануне коронавируса - вторую. Так получилось, что коронавирус 2020 года родители застали у нас в гостях. Мама - у меня в Геленджике. Папа - у сестры на Бали, в Индонезии. Мама приехала ко мне на пару месяцев, как обычно, с одной сумочкой. Коронавирус перекрыл сообщения, но мы смогли вывезти папу с Бали на эвакуационном рейсе. Переждав карантин в Мытищах, он смог приехать в Геленджик. Мы были счастливы, что снова оказались вместе. С того года, 2020-ого, мы больше надолго не расставались. Родители просто остались в Геленджике. Третий раз. Без вещей, так как есть. Мы постепенно отремонтировали вторую квартиру. Первые годы они жили на удлинителях и ковриках, лежащих на бетонной стяжке. Потом появился нормальный ремонт. Мы с родителями оказались соседями, квартиры на разных этажах друг над другом. Эти пять лет, подаренных нам судьбой, стали для всех нас одними из самых счастливых. Родители теперь всегда были рядом с нами, каждый день. Дети бегали к ним слушать сказки и печь блинчики. Мама оказалась в эпицентре моей жизни и жизни моих друзей. У нее постепенно уходили силы. Но мы бесконечно ее любили. И вот наконец, в 2025 году, она настоятельно захотела повидать сестру и ее дочь. Как это водится, с одной сумочкой и папой в качестве сопровождающего уехала на Бали. Навсегда. Мамочка, какая же ты кочевница! Пусть ты теперь в другом мире, как же много ты нам подарила тем, что мы были для тебя настолько ценными, что ты отодвигала все в сторону и находила возможность оказаться рядом с нами. Ты никогда не была одна, всегда окружена друзьями, любимыми людьми, малышами. Пусть не всеми, кто тебя любил, некоторые бывали и далеко, но самыми близкими. Этому я всегда у тебя училась, выбирать не вещи, а людей. Там, где любимые люди, там и Дом, не правда ли?
Большая семья
Мама - пятый ребенок моей бабушки из тех, что выросли и достигли взрослого возраста. Было еще двое, о которых мне известно, умерших рано. Но она - последняя. Это было после войны, здоровье у бабушки было очень плохое. Ей было тяжело и выносить ребенка, и родить, и выходить. По семейной легенде она хотела прервать беременность. И дедушка бежал за бабушкой на костылях, чтобы остановить ее. Остановил. Мама стала их отрадой в старости. Для всех других сестер и братьев - самая младшая, самая любимая, самая светлая. Ей было всего 6 лет, когда родился первый племянник. Позднее их стало рождаться много. В один год, ей тогда было 16-ть, родилось сразу трое мальчиков. Эти сорванцы и забияки, настоящая банда, Игорь, Миша и Дима, достались изрядно на ее голову. Она их обожала. Она растила их всех, вместе и по очереди. Водилась с ними. Они таскали у нее сначала кукол, потом - косметику. Им все хотелось. Они продолжали рождаться. Спиридоновы, Рудзон, Шеметовы. Эти фамилии для нее всегда были самыми родными. Но ими не исчерпывалось. Паровозниковы, Райпольд. Огромная семья кишила жизнью. Она - младшая. К моменту ее собственного замужества у бабушки было 8 внуков, а у мамы - 8 племянников, у каждого из взрослых братьев и сестер по двое. Я родилась девятой, моя сестра Маша - десятой. И последней, потом пошли правнуки. Для нас с Машей все эти семьи, наши дяти и тети и их дети, были своего рода пантеоном. Про них ходили истории и легенды, каждый был любимым, у каждого своя роль и место. Мы жили далеко от них. Они в Красноярске, Костроме, Солнечногороске. Мы - в Мурманске. Северяне, те, кто приезжает летом. И погружается в эту невероятную кухню. С их садами, их темлом, их большими застольями, их приключениями. Город детского притяжения - Красноярск - мамина Родина. Как можно было быть такой кочевой и одновременно такой семейной. Хранить в своем сердце столько людей и уметь уезжать навсегда с одной сумочкой?
Позднее, в старости, в маме стала ощущаться мощь главы клана. К ней тянулись племянники с семьями. В ее доме всегда их считали родными. Да и можно ли было не считать? Во всех был мощный единый энергетический компонент, родовое сходство. И внешнее, и в ценностях, и в образе жизни. Многие внуки из той десятки, были счастливы в браках, только у первого судьба была сложная. Некоторые нашли свою любовь не с первого раза, но вырастили крепких и дружных детей. Некоторые из внуков стали многодетными. Мама была сосредоточием семейных традиций, здоровой и очень сильной ветвью этого любящего детей и людей рода.
Целительство
Целительство объединило нас с мамой в период взрослой жизни и сделало нашу связь крепче. Я пришла в Рейки раньше и не сразу смогла рассказать об этом маме, даже когда целительство ей потребовалось. Подробно эту историю мы уже рассказывали. Она догадалась, попробовала и последовала в Рейки за мной. Ее путь в целительстве достоин большой отдельной истории. Она была целителем Рейки второй ступени и гадателем Таро третьей ступени. Это немало. Ее первой задачей было поправить здоровье, восстановить ногу после перелома. Позднее, ее задачей было помочь папе. Папа тогда работал на очень энергетически сложной работе, был первым заместителем генерального директора "Новой зари", реально - подчинялся собственнице с тяжелой энергетикой. В коллективе люди либо болели, либо уходили. Несколько человек умерли. Напряжение было нездоровым, папа за 8 лет только один раз сходил в отпуск, да и то в ноябре. Очень часто он он работал на выходных, перенапрягался. Он не уходил, так как считал, что в предпенсионном возрасте ему будет сложно найти работу снова. Мы были в ужасе, понимая, что есть риск живым с "Новой зари" не выбраться, была очень плохая репутация у этого предприятия, да и собственница сильно болела, выжимая все жизненные соки из коллектива. Однажды папа пришел домой со словами: "Дай мне 100 сеансов". Так в Рейки не делают. Но мама дала. Ей было не важно, что она получит в ответ. Ей было не важно, как это скажется на ее собственном здоровье. Она хотела, чтобы папа выжил. Он выжил. Со временем все устаканилось. Папа ушел с "Новой зари", провел несколько месяцев, отдыхая. И получил еще одну высокооплачиваемую должность, на котрой несколько лет проработал, расправив крылья. У нас родились дети, мама стала мне очень сильно помогать. Про помощь с детьми напишу отдельно. Здесь напишу про помощь в целительстве. Я работала мастером Рейки, проводила группы. Как правило, ко мне на обучение приходили женщины с маленькими детьми. Часто - младенцами. Как правило их было не с кем оставить. Мама многие годы присутствовала на моих группах. Она либо водилась с моими детьми, либо - с детьми моих студенток. Либо и с теми, и с другими, пока мы занимались. Аналогично она помогала и сестре с ее практиками, когда они пересекались в пространстве и времени (несколько раз ездила для этого к сестре в Индию). Позднее, когда с моими детьми сидеть уже было не надо, а с чужими - не по силам, мама все равно участвовала в группах в качестве партнера. Приходила на расклады, сеансы, круги. В последний месяц, который мы провели вместе - январь 2025 - она присуствовала на двух группах (Рейки и Таро) в качестве партнера. И получила целительскую программу от Забавы. Забава пришла в Рейки в 9 лет, чтобы помогать бабушке. Она регулярно давала программы Рейки бабушке, в том числе в последние дни перед отъездом из России. Во многих смыслах мама поспособствовала приходу в целительство своей внучки. Это очень круто и очень редко встречается, но в плане целительства мы с мамой были единомышленниками. И она всегда, как бы ей трудно ни было, стремилась оказать мне поддержку.
Умение быть рядом
У мамы всего было удивительное умение быть рядом в важные моменты жизни. Не формально присутствовать, а разделить их, пропустить через себя. Она не жалела для этого ни сил, ни времени. Приведу несколько примеров. Защита кандидатской диссертации. Москва, МГУ. Родители жили в Мурманске. Они приехали по очереди - мама и папа. Она - на предзащиту, он - на защиту (процедуры и содержание практически идентичны, но предзащита сложнее, так как завернуть могут). Их чествовали на кафедре, моя работа понравилась. Тогда Жуков, мой научный руководитель, и мои родители познакомились. Удивительным было другое. Никогда никакие другие родители не приезжали на предзащиту или защиту, хотя процедуры являются открытыми. Тогда на кафедре это отметили. А вот в нашей семьей никому не казалось, что позвать родителей на защиту диссертации - это детский сад. Мы считали, что это - поворотный момент жизни. Как на свадьбу. Вхождение в новый эгрегор. Другой пример, мое день рождение 30 лет. А, скажите вы, тут ты не уникальна! У всех семьи собираются на юбилеи! У всех, да не у всех. Важно, как именно я пожелала провести этот своей противный рубеж. Я сказала родителям: "Дата то стремная, не по душе она мне, хочу свинтить от всего мира подальше, от всех, кто меня знает, на край света куда-нибудь, и чтоб души рядом знакомой не было и телефон не работал! Вот, например, на Кубу. Но свинтить хочу не одна. Папа, отпусти со мной маму!" И мама поехала. Классно, кстати, покатались. Денег было немного, Куба была при Фиделе еще, сложная, закрытая, колоритная. Объехали пол острова на перекладных (за пределами Гаваны туристов не было). Познакомились с местной вокально-танцевальной группой "Юрубой", тусили там с ними на концертах для местных в подворотнях Гаваны. Никаких иностранцев. Ни то, что русской речи, английско то никто не знал. Объяснялись на ломаном испанском. Мама всем очень нравилась, мужчины делали ей комплименты. Она удивлялась, но на Кубе ее красота ценилась выше моей. Мы пили с ней коктейли - "Хемингуэй спешл", "Мохито" - и гуляли. Ходили в трекинг, поднимались на высоты. Ее физическая форма тогда была великолепной. Как я гордилась такой мамой!
Наконец, третий эпизод - роды. Ну кто из вас позовет маму на роды? Я - позвала. На Никитины. Вот, что в тот день написала моя акушерка Юля Постнова в своем блоге про маму: ""Эта красивая женщина стала бабушкой в третий раз. Я застала ее в момент, когда она смотрит на только что родившегося внука. Роды были не быстрыми - три дня подряд подтекали воды, а потом ещё целый день шейка матки раскрывалась. Все это время мама роженицы самоотверженно занималась со старшей внучкой. Занималась тихо и неприметно, стараясь максимально не мешать. Ни разу не тянула одеяло на себя, ничего не спрашивала, не приставала с советами! А когда позвали малыша посмотреть, зашла с благоговением и радостью тихонько, маленькими шажочками! И вот такой взгляд - от радости до восторга. Это вот мудрость принятия бытия. Это настоящая всепринимающая и всепокрывающая любовь к детям! Это совершенство матери, тёщи, бабушки, которого мне так хочется достичь и постичь. Раньше я считала,что мамам на родах делать нечего, что они переносят на дочь свою тревогу, что никак не способствует спокойному рождению. Все время на занятиях по подготовке к родам говорила, что лучше подругу пригласить с детьми сидеть. Но жизнь расставляет все мнения на места!" Мама перевернула мировоззрение акушерки, принявшей на той момент около 3000 родов, вот как.
Доверие
Мне не известно ни одной психотерапевтической традиции, в которой поощряли бы работу с членами своей семьи. Особенно близкими. Мужем, женой, мамой, папой. Причин много, одна из которых - смешение регистров. Много нитей взаимоотношений натянуто между близкими людьми, зачем добавлять новые. Другая причина - болезненность некоторых ситуаций, которые затрагивают не только партнера, но и тебя самого. Сложно сохранить беспристрастность (оперировать своего родного хирург скорей доверит товарищу, чем станет сам). Третья причина - в интимности опыта. Так вот, в нашей семье это было возможно. Я была для мамы и папы мастером Рейки (папе проводила Посвящение первой ступени, маме - второй). Я была их кинотерапевтом. В кризисные периоды жизни - коучем, консультантом, психотерапевтом. Я не говорю, что это идеально или правильно. Но в нашей семье так сложилось. Я много раз предлагала маме перейти к другому коучу, благо я их знаю достаточно, и хороших. Она не хотела. У нее в семье не было принято "выносить сор из избы". Я смеялась: "Мама, и помогло им это?" Действительно, моя бабушка умерла очень больным человеком и умирала тяжело. Но идти к "чужим" мама не хотела. А жить и трасформироваться - хотела. И шла ко мне. На определенных этапах это срабатывало. Один из самых катарсических опытов консультирования в моей жизни, фактически преображения, был опыт ее исцеления от рака в 2019 году. Диагноз тогда "уточнился". Так часто бывает с раковыми больными, обращающимися к целителям (диагностированный ранее "рак" вдруг становится "доброкачественным образованием"). Мама тогда не просто победила рак, она помогала при этом всем вокруг, включая людей и врачей, с которыми пересеклась в больнице. Мы получили несколько лет совместной жизни. Аналогично, с полным доверием, мама относилась к своей внучке Забаве. Два последних года лет Забава давала маме программы Рейки, несколько раз в год, по требованию. Для мамы этот опыт был практически священным. Наконец, в последние дни, она проявила наивысшее доверие к моей сестре - Маше. Последние дни ее жизни прошли рядом с сестрой, которой она доверила этот опыт подготовки к переходу. Она говорила, что не хочет, чтобы ее касались другие люди. Сестра выполнила все ее условия, проводив маму сама. Это так архаично и так правильно. Мы пришли на эту Землю, связанные тесными кармическими узами, и много сделали вместе. Сложные, поворотные, критические моменты жизни мы смогли пройти вместе. Сохранив при этом разумность и милосердие.
Умение слушать
С мамой можно было поговорить. На разных этапах жизни по разному. Были моменты, в юношеском возрасте и чуть старше, когда я понимала, что правда нужнее мне, чем маме, и останавливалась, чтобы что-то болезненное о себе ей не рассказывать. Темп принятия изменений у нас был несколько различным. Там где я "рвалась в бой" мама была более сдержанной и умеренной (например, в вопросах, когда нужно начать сексуальную жизнь). На следующем круге это уравновешивалось. На примере прихода мамы в целительство я поняла, что многие границы были выставлены мною, а не ею. В конечном счете ключевые события моей жизни можно было рассказывать без цензуры. Может мне с какого-то момента стало мало за что стыдиться (либо оно было на виду и его было не спрятать). Может она научилась принимать. Многие мои друзья уже в последние дни говорили о моей маме также. Некоторым из них она дала опыт принятия, которого не было в их собственной семье. Некоторым - опыт быть услышанными.
Рукоделие
Мама любила вязать и много очень трогательных и милых вещичек связана внукам. Она выбирала самую лучшую пряжу, всегда натуральную. Шерсть, хлопок, бамбук. Вещи были яркие, с узорами, сложной вязки. Многие из них вошли потом в наши истории, некоторые она вязана по много месяцев. Младенческие вещи, связанные ее руками, я часто одевала детям на голое тело. Оба моих ребенка любили их носить. Мы вынашивали их до предела, либо дети вырастали. Это были кофточки, рейтузы и даже пальтишко. Мама никогда не вязала в шкаф или на стол. Только детям. Но компонент ее любви в этих вещах был так велик, что дети в них воспринимались окружающими всегда и исключительно красивыми. Можно сказать, что мама делала наших детей такими красивыми. Еще она связала детям несколько кукол. В полследние месяцы жизни она увлекла Никиту вязанием крючком. Они завели себе книжки про вязание животных и вязание птиц. Успели связать вместе одну. Никита все это просто обожал, после школы он бегом бежал к бабушке с дедушкой. С дедушкой делал уроки, с бабушкой - слушал сказки, вязал и нежился. Также она учила моих детей готовить и особенно - работать с тестом (выпечке). Любимые ею морковные пироги дети обожали. Восхитительно и трогательно всегда было смотреть, как они вместе шаманят на кухне.
Вклад в детей
Когда я услышала от папы, что мама ушла, первое, что мне захотелось сделать - обнять детей покрепче. Они также припечатались ко мне. При всей их огромной любви к бабушке в них так же много от нее, как и во мне, и мы напоминаем об этом друг другу. Это очень тонкие вещи, но очень глубокие. Это связано и с базовыми ценностями, и с отношением к добру и к другим людям, и к мужчинам и женщинам, и к малышам. К учебе, работе, к дому, семье и окружению. К долгу, к здоровью и к родственникам. Трудно провести грань, несмотря на два высших образования и диссертацию, годы практики и 60 стран путешествий, опыт в целительстве и опыт в познания себя, где мамино, где мое. Когда я оставляла детей с мамой, я понимала, что есть ряд родовых программ, счастливых и несчастливых, которые передаются им в каждый момент времени через меня и напрямую. Сейчас мы понимаем, что часть этих программ (слишком жертвенных), мама очень постаралась забрать с собой. Именно таким был ее переход и так она отсценарировала участие в нем окружающих. Но то, что мои дети участливы, умеют слушать, способны и мотивированы понимать окружающих, отличаются глубиной и тонкостью и в ранние годы способны глубоко и зрело рассуждать про мир, в этом есть огромный ее вклад. Как прямой, так и через меня, косвенный. Точнее будет сказать, наш с ней общий.
Открытость новому
Когда мне было около 25 лет, мы поехали с мамой в Крым отдыхать (в Кацивелли, недалеко от Ялты). Мы были там вдвоем и встретились с идеологиями нудизма и натуризма, в Крыму тогда были зачатки и того, и другого. Натуризм - это идеология гармоничного проживания с природой, характеризующийся практикой наготы в сообществе, с целью развития уважения к себе и другим людям. Натуризм силен в Европе, у нас он был в зачаточном состоянии, но его корни ощущались. Мама поняла и приняла то и другое. Позднее, в последние годы, я очень стремилась вывезти ее в натуристские кемпинги Хорватии. Но она уже болела и сил на такие подвиги у нее не было, да и годы были сложные (коронавирус, спецоперация). Тем не менее, мы говорили всегда о таких вещах открыто, она разделяла с нами многие целительские практики, не навешивая ярлыков и не чураясь их. А я училась жить так, чтобы мне нечего было стыдиться и нечего скрывать. Для себя мама принимала не все, но понимала и принимала наш поиск.
Умение отпускать
Иногда более старшие матери говорят мне, что мне еще предстоит научиться самому сложному в материнстве - умению отпускать. Может они правы и я еще запою соловьем совсем другие песни. Но иногда мне кажется, что в моей жизни это уже было. Когда я уехала в университет, это произошло не единовременно. Я приезжала на каникулы и уезжала из родного дома вновь и вновь (так получалось). Мы с мамой были очень тесно связаны. Поэтому когда она, сдерживая слезы, махала мне из-за окна поезда, мое сердце каждый раз разрывалось на части. Я понимала, что она плачет потом, вернувшись домой, где меня больше нет. В некотором смысле я ощущала все это напрямую. Тем не менее, она отпускала. Я смогла уехать в Москву и остаться там. Потом она переехала в Подмосковье и стала ближе. Думаете, расставания на этом закончились? Нет. Я стала ездить по заграницам. Уезжать я любила в третьи страны. Иногда - одна. Почти всегда без телефона и всегда почти без связи. Несколько недель автономки в стране третьего мира, каждый раз - в разной. Позднее, когда появились дети, родители стали просить каждый день присылать им весточку, пусть фотографию без слов. В те лихие годы моих странствий, когда я была одна, я этого не делала. Почему? Я верила в Мир, верила, что со мной все будет хорошо. Что или вернусь сама, или найдутся там деньги, чтобы купить себе бревнышки. Это был поиск, он не знал границы деликатности. Даже если заканчивался благополучно. Как мама пережила эти периоды странствий? У меня, позднее - у сестры. Я не знаю. Потому что с ее стороны это было деликатно. Знаю только, что пришло время, когда мы поняли, что разлучаться для нас достаточно. И стали всеми фибрами души стремиться к соединению. Это получилось. Сначала мы купили смежную дачу и стали проводить лето по соседству. Потом жили в соседних квартирах в Геленджике. Последние годы мы осознанно выбирали держать контакт и находиться в зоне видимости друг друга. Пока мама не вывернула ситуацию наизнанку и не потребовала отпустить ее.
Умение дарить и принимать дары
Второе проявилось не сразу и было следствием великой души и большой внутренней работы. Первое было присуще изначально. Забаве было всего только 4-5 месяцев, когда мне нужно было прочить 24-х часовой курс лекций по управлению человеческими ресурсами в АНХ при Правительстве РФ, где я в том время была на должности доцента. Почему я просто офомила декретный отпуск, уму не постижимо. Я работала официально и это было бы правильно, но тогда это даже не пришло в голову, сказывалась пожизненная привычка работать в проектах. А может просто нужно было нам втроем с дочкой и мамой пережить этот опыт, он стал одним из важных переживаний материнства в моей жизни. Лекции были организованы блоками по 3 часа с небольшим перерывом. Дороги от дома до АНХ еще 1-1,5 часа, общее время 5-6 часов. При наших методах естественного родительства (кормление по требованию) привычные интервалы между кормлениями были чуть больше часа. Решение было единственное: мы едем на лекцию втроем. Перед заходом в аудиторию я кормлю. Мама гуляет с Забавой в слинге. В перерыве я еще раз кормлю. Ну и после лекции кормлю. Была осень, лекции шли в ритме одна-две в неделю, холодало с каждым днем. Мама гуляла либо на улице в слингокуртке, либо в коридорах АНХ. Восемь раз.
Стоили ли эти лекции того? Это было сложно. Сложно маме, сложно мне. Забава, ободренная привычным ритмом и близостью родных рук и тел, как правило мирно спала. Но на одной из последних лекций она не выдержала. В 10-ти минутный интервал между лекциями она заплакала и ревела навзрыд при любой попытке оторвать ее от груди. Оставить кричащую дочь я физически не могла. Я намотала ее в слинг и прочитала вторую половину лекции с ребенком в слинге. Забава уснула в ту же минуту, как я примотала ее, а вот слушатели были очень удивлены (это были взрослые люди, обучающиеся в системе MBA). Похоже, что это было самым удивительным у них за все время обучения, по крайней мере глаза у них были такие. Вспоминая впоследствии этот опыт, я была поражена силой материнской любви. Не моей к Забаве (я любила ее тотально, но меня все же тянуло на работу), а мамы - ко мне. Как она согласилась? Почему? Как справилась? Ведь это тяжело и физически, и эмоционально. Не могу сказать, что мне стыдно от этого эпизода или что я бы взяла эти действия назад, но только по одной причине. Они остались в моем сердце навсегда. Когда я вспоминаю их, я физически чувствую, что такое быть матерью. И из-за умения отпускать, и из-за умения дарить и доверять (твоего, мама). Очень сложно было потому, что ребенок был слишком маленький. Когда Забава подросла, все стало проще.
Мама - не из тех, кто дает детям в долг (хотя и это иногда спасает и про это расскажу в свое время светлую историю, но не про маму). Она создавала условия, чтобы мы сами заработали, чтобы поднялись. Прилагая для этого максимум усилий. Конечно, будь у нее деньги, она одарила бы нас квартирами и машинами. Но у нее их не было. Родители выучили меня в очень сложные для них годы, я это понимала. Это уже был Дар. Но наступил момент, когда родилась дочь, а квартиры то нет. Мне предложили выгодную работу. А я в материнстве была по самые лобные, оставить свою дочь с чужим - ни-ни. Мы так и не согласились ни с дочерью, ни с сыном даже на садик. Мама - другое дело. Мы договорились на три моих рабочих дня в неделю. Мама приезжала и сидела с Забавой с ее возраста 10 месяцев до ее возраста 2,5 лет. Из Мытищ в Москву. Утром 1,5-2 часа дороги в один конец, вечером - обратно. Чтобы папа один не ночевал и чтобы я не ездила с ребенком. Ей было тяжело ездить, очень. Но она любила внучку и меня. Великий дар. Мы заработали тогда на первую геленджикскую квартиру. Очень вовремя, потом квартиры подорожали. Не всю сумму, но значительную часть, это был переломный момент. Вышли из передряг мы с квартирой и без долгов.
Поскольку дочь кормилась до самоотлучения (примерно до 4 лет), мамина помощь требовалась не раз. Мы даже ездили втроем в командировки. Я проводила корпоративный фототур в Грузию летом 2015 года как раз на таких условиях: со мной едет мама и ребенок, которого я буду ночами кормить. Та поездка, когда Забаве было уже 2 года, запомнилась как легкая и комфортная. Пока я работала, мама и Забава гуляли по Тбилиси. Мамочка, там где ты есть, прими всю силу моей любви и благодарности. Мне не стыдно потому, что мы были близки и счастливы в те дни.
Позднее родители также помогли и со второй квартирой. Тогда у нас с Сашей тоже не было нужной суммы. У них была часть, примерно 1/3. Мы договорились, что они отдают ее нам (безвозмездно) эти последние заработанные ими большие деньги и живут в половине этой квартиры всю свою жизнь. А находим остаток и сами делаем весь ремонт. И опять получилось. Сделали как для себя. Когда делали ремонт, мама волновалась, что нужно будет все от нас принять. Не обставишь же заново квартиру на пенсию. Мы смеялись, денег не считали, выбирали лучшее, на все хватило. Не было между нами счета, было ощущение, что все это - один большой подарок судьбы. Благодаря Саше как автору и двигателю этого проекта, мы смогли эти важные годы вместе провести. Взаимный дар.
Болтать-нежиться
Самые важные опыты - самые простые. В раннем детстве я любила спать с мамой. Мне это было очень нужным (а папе почему то не нравилось). Поскольку он не сильно поддерживал наше с сестрой желание набиваться к ним в постель, то приходилось делать это тайком. Иногда я залазила под их кровать и там на полу долго долго лежала, чтобы потом незаметно юркнуть под одеяло к маме. Позднее, став транслятором естественного родительства, я поняла, как может быть важен для ребенка совместный сон. Я также поняла, что моя сильная тяга быть с мамой в момент, когда я засыпала, была спровоцирована ритмом жизни. Я ходила в сад, потом в школу. Утром видела родителей полчаса на сборах. Вечером - тоже не долго. Мама, приходя с работы по вечерам, еще должна была готовить на всю семью, заниматься маленькой сестрой. У нас в будние дни физически не было времени быть вместе. Моя память о дикой тяге к маме в первые годы моей жизни, заставило меня дать "зелёный свет" на любое колиство контактов с моими собственными детьми. Своих я уже не ограничивала ни в совместном сне, ни в своем присуствии. Но у мамы время было другое. Она работала на постоянке. Мы по школам и садикам. Когда было общаться? Она улучала момент. Помню мы ложились вместе в кровать и она рассказывала нам сказки. Мама - великая сказочница. Она придумывала свои собственные сказки на все случаи жизни. Это был один из основных методов ее воспитания. Рассказать историю, инсценировать в ней текущий конфликт и найти из него какую-нибудь счастливую развязку. Несколько ее сказок я запомнила на всю жизнь, когда-нибудь запишу. Любимая из них - "Сказка про отмытую судьбу". Как в давние сказочные времена для наших детей бабушка Аня всегда являлась олицетворением домашнего уюта и комфорта, семьи, более того - нашей страны, России, Родины. Это чувствовали все дети, приходившие в наш дом. Вполне нормально было уйти с подругами общаться, вернуться, и обнаружить какого нибудь голенького (вовсе не обязательно своего) малыша, который мирно посапывает рядом с нашей бабушкой в кроватке и слушает её сказку.
Позднее вместо сказок шли истории про ее большую семью. Про ее маму и папу, их жизнь, ее детство, сестер, братьев, племянников, про жизнь в Красноярске. Семейные истории. И просто разговоры о жизни. Рассуждения. Все спрашивают, откуда в моей семье такая тяга к сочинительству и рассказу историй. Это тоже семейная черта. От этих разговоров на ночь, которые назывались у нас "понежиться". Она успела и с внуками так время попроводить. Так что еще одно поколение писателей и сказочников нам уже гарантировано.
Ухожу красиво!
В январе 2025 года мама, которая до этого никуда не хотела выезжать, поставила нас перед фактом, что едет повидать сестру и ее семью на Бали. Отъезд состоялся стремительно, она уехала поездом в Москву, откуда в первые дни февраля улетела в Индонезию. Мы ощущали сложность момента, но о рисках она говорить отказывалась. Для нас она просто уехала. Решение было принято изнутри, она не хотела его обсуждать и озвучивать. Она пробыла с сестрой и ее семьей ровно месяц. Мама ушла счастливой. Она просто уснула и не проснулась. С ней были рядом папа и вся Машина семья. До этого пять лет она прожила рядом с нами, мы не разлучались. Но видимо выбрала уйти, увидев Машу. Она не страдала. В последний день она купалась, делала гимнастику, сказала, что хорошо позанималась гимнастикой с Пашей, мужем сестры. Они с Софийкой смотрели фильм, и она закимарила и уже не проснулась. Было около 15 часов на Бали, примерно 15.15-15.35 (у нас в районе 10.35). Ребята пытались реанимировать, врач был на месте через 12 минут, все это время Паша делал искусственное дыхание и массаж сердца. Врачи тоже пытались реанимировать, но она ушла. Это было в Прощенное Воскресение. Через три дня на Бали маму отпели и кремировали. Мы прошли весь процесс синхронно по времени здесь у нас в Геленджике, в большой церкви. Были знамения. Служба «Предосвещенные Дары» длилась 3,5 часа и закончилась точно в момент окончания 3-х суток с ее смерти (10.35 по нашему времени). Служил Епископ, Владыка Геленджикский и Новороссийский, это бывает очень редко. В момент службы открывали алтарь и очень много действия происходило при открытом алтаре, было очень красиво, мы такого никогда раньше не видели. 3,5 часа пели вживую. Звучали Колокола. И в конце, в момент окончания кремации (11.00 по нашему времени) Колокола звучали тоже. В этот день звучали сирены по всему городу, во время службы и позднее, когда мы общались с родственниками и рассказывали все это. В церкви два изображения двух разных Святых Анн. Та, что внизу, строгая и суровая, старше. Та Святая Анна, что под куполом, молодая и светлая. Мама тут у нас очень красиво прощалась.
На Бали все прошло тоже увидительно. В церкви преподобного Сергия Радонежского (Бали) ей провел Отпевание батюшка (глубокий и воцерковленный), который сказал, что кремация для православных большая редкость и он запрашивал разрешение выше, чтобы провести Отпевание в таком случае, и получил его для мамы. Далее сестра сообщила ему, что мама просила развеять прах, и он дал благословение и для суши, и для моря. Это тоже невероятное чудо для православия, но она это чудо получила. Далее ей выдали в церкви гробик, которые у них там на Бали используются для святых людей (особая порода дерева) и она в нем была сожжена. Когда пришло время ехать в Крематорий остров был очень загружен по траффику, но их машина включила мигалку и перед ней все расступились и туда, и обратно. Откуда-то появились два мотоцилиста, которые ехали перед мигалкой и расчищали дорогу, их никто не просил, они просто так сделали. Мама была одна в своем помещении весь период нахождения в морге и период ожидания в Крематории. Семья была в полном покое, никого чужих, никакой суеты, никакого вмешательства. С ней был Софийкин крестильный крестик из Синайского монастыря. Все прошло светло и даже с ощущением святости. На Бали очень древняя традиция взаимодействия с прахом. Был выбран благоприятный день, помогающей ее душе совершить переход. Ритуал должен был провести папа вместе с местным духовным лидером - Диргой. Папу для этого готовили - постами, одеяниями, беседами. Мы с сестрой синхронно, не договариваясь, не стали одевать траур. 12 марта рано утром прах мамы был передан океану. Церемония была проведена в соответствии с традициями Бали. Папа, сестра и ее муж, а также Дирга и глава духовной общины поселения и его жена сели у моря и прочитали три молитвы для мамы, провожавшего ее папы и океана. Море чуть стихло и Маша с Пашей по камням спустились к берегу. Перед этим папа открыл глиняны кувшин и развязал внутри мешочек. Ребята спустились в море, зашли по колен и опустили горшочек. Когда пепел растровился, горшочек опустили в море. Зайти далеко было нельзя - волна затягивала. Все это произошло около 6 утра. Все обстоятельства и энергетика ухода мамы требуют проводить ее в светлых состояниях и внутренней работе. Мы любим тебя, мама! Мы всегда будем тебя любить! Я написала, что люблю тебя даже за твой уход, ведь уходя, ты оставила нам свидетельства существования души и много светлых знаков. Ты жива внутри каждого из нас и через нас! Будь свободна! Счастливого пути!
