Следование - это сначала инстинктивная, а потом осознанная модель поведения ребенка, при котором он идет за мамой. Это то, что ничем не заменить ни в родном городе, ни в путешествии. Если ребенок уносится радостным галопом неизвестно куда, а мама (или бабушка) несется следом с криками: "Осторожно машины!" - то урок следования, считай, провален. Существует ошибочное мнение, что следованию нужно обучать ходунка или тоддлера в возрасте от года до двух. Мы считаем, что это не так и попробуем здесь обосновать другой подход к обучению следованию.
Следовать за мамой - это инстинкт
Начнем с того, что перевернем тему следования с ног на голову. Заглянем в этологию. Следование за мамой - абсолютно адаптивное поведение, повсеместно распространенное в животном мире. Это инстинкт, а, следовательно, оно врождено и обучать ему не нужно, оно присуще детенышам живущих с родителями видов и оно обеспечивает выживание особи.
Вы скажете, что человек другой? Ничего подобного. Отправьтесь в страну третьего мира и представьте себе какую-нибудь индийскую, индейскую или африканскую маму, несущуюся по улице за своим ребенком. Нонсенс? Да. Это невозможно. Детки будут сидеть на маме, топать за мамой, ошиваться рядом с маминой работой или, в крайнем случае, сидеть на бабушке или старшей сестре. Почему же сцену наметившегося покинуть детскую площадку ребенка и бегущего за ним родителя (или кричащего: "Остановись, туда нельзя, осторожно!") можно увидеть повсеместно в цивилизованных странах, а в некоторых из них детей даже сажают на поводок. Это что, особая каста детей какая-то, которая не понимает, что опасно на улице убегать от взрослых? Нет, конечно, же это не так. Дети человеческие - везде дети. Отличаются они условиями проживания и воспитанием, определяющимся культурными традициями. Что же в нашем воспитании такого, что мы пытаемся "с года до двух" сознательно детей учить тому, что им присуще изначально и к этому времени уже "сломано"? Вот в чем собственно вопрос.
Базовое доверие к миру и к маме
Ребенок приходит в мир с определенными ожиданиями. В частности, что рядом постоянно будет мама. Это также естественно для него, как дышать, действительно ведь в утробе он постоянно слышал ее дыхание, серцебиение и был непосредственно тактильно с ней связан. Дети не приходят одинаковыми: даже их опыт в утробе кандинально разный, иногда благоприятный, иногда нет, как и опыт родов и то, как их после родов встретили. В первые часы, дни и месяцы будет отстраиваться то, что потом психологи назовут базовым доверием к миру. Некоторые дети плачут без видимых причин в первые дни жизни, если их первый опыт (или то, что ему предшествовало) был травмирующим. Много из этого мама своей заботой и принятием в первые дни может выправить и снять и установить тот самый контакт (доверие к маме) который становится терапевтическим.
В благоприятном случае в первые месяцы жизни у ребенка и мамы закрепляется связь, когда ее присутсвие несет безопасность и успокоение. И оно должно быть постоянным. Это норма. Все остальное - отклонения. В природе, как и в мире человеческом мать иногда может заменить другая особь или даже особь другого вида. Мы здесь говорим о функции матери. Каждый раз, когда ребенок плачет, потеряв мать, а он делает это в первые месяцы жизни регулярно (многие мамы ощущают прелести "ручного периода", когда ребенок может спать и полноценно бодрствовать только на ручках), он поступает предельно адаптивно. Ведь для него в этот момент быть постоянно на маме - значит выжить. И когда вы положили ребенка, чтобы скажем, сходить в душ или в туалет, а он орет, то не сердитесь - он следует за вами в доступной форме. Не надо приучать его к дисциплине. Надо поощрять его за попытку следования (брать на руки всегда, когда он хочет). Моего маленького сынишку (4 месяца) сейчас хоть за шкирку возьми, хоть подмышку - только возьми, он будет висеть и глазеть благодарно, а в руках ему не отказывали. Потому что он в этот момент "на своем месте". И это - начало следования. Ведь каждый момент времени (а часто - даже ночью) он следит за тем, чтобы о нем не забыли, и это его ответственность. Дома, в безопасном окружении, он начинает на два шага "отпускать маму" (может уснуть крепко один в начале ночи или какое-то время спокойно изучать свои игрушки днем). Но как только среда меняется, его внимание к тому, рядом ли мама, обостряется (тактильно рядом, она должна быть в зоне тактильного доступа). И это работа инстикта следования. Не ломайте ее и вам не надо будет следованию учить.
Ползунковый период: нет манежу и закрытым дверям. Да - свободному ползанью по квартире
Погуглите в интернете и вы увидите, что оптимальным возрастом перехода в свою кровать производители кроватей считают 6-8 месяцев. Ползунковый период. В это же время активизируются и производители манежей: давайте поместим вашего ползунка в безопасную "развивающую среду", где он сможет играть в свое удовольствие, пока вы занимаетесь своими делами. Привлекательно? Не для моих детей.
Почему? Это анти-следование в вопиющей форме. Зачем ребенку с психологической точки зрения нужно ползанье? Правильно. Он становится тяжелым и мама устает его постоянно носить. А ему от нее отрываться рано. Вот и ползать за ней приходится. Конечно, я немного передергиваю и смеюсь. Ползают не только за мамой, но, например, и за старшей сестрой.
Но все родители знают, что в моменты "пробуждения" ползанья ребенка легче всего стимулировать тем, что (1) ему стелят на полу простынь или одеяло, на которых он будет тренироваться и (2) нужно время от времени лежать или сидеть перед ним и звать: "Давай, давай, маленький" или просто ему улыбаться. А психологи знают эксперименты, в которых в отсутствие мамы из всех игрушек ребенок предпочитал позти к объекту (чашке, рамке), на котором была напечатана ее фотография. То есть мама (и другие ближайшие родственники) - это первые объекты, на которые направлен импульс ребенка. Подождите, подождите, это разве как раз не называется следованием? Конечно, когда мама тут, под боком, на расстоянии прикосновения, то можно и игрушками поиграть. Но если мама выходит из комнаты, где он один лежит с игрушками, а дверь открыта, то ползающий ребенок будет стремиться ползти за ней. Не всегда это возможно, но если дверь открыта, то ребенок будет стараться делать это и это следование в рамках квартиры. И да, в этот период манеж - это вселенское зло. Нет! Скажете вы. В это время (около 6 месяцев) ребенку просто достаточно подкидывать интересных вещей в манеж, ведь его внимание сосредоточено на манипулировании предметами. Ага, но в норме этого достаточно в условиях присутствия мамы. А если мамы нет, то ребенок будет ее звать и отвлечь его (в норме) удастся не так уж и надолго, его тревога будет возрастать и в результате он расплачется в серьез. А если мамы долго нет, а ребенок не плачет, не зовет? Это значит две вещи. Либо инстинкт следования затух (ребенок понял, что зови не зови - бесполезно). Либо он освоил квартиру в целом как дом (это происходит месяцам к 8-ми), его пространство расширилось и он способен, слыша мамины звуки (голос, бренчанье посуды) сползать в прихожую, чтобы облизать интересные сапоги. И это норма. В это время в идеале мама становится на корточки и обползает всю квартиру. И, находя неприемлимые для облизывания объекты (например, бытовую химию), убирает их наверх. Убирает обувь в шкаф. Ершик от унитаза и собачью миску на полку. А все остальное выдается в распоряжении ребенка - ползай, изучай. И он способен это очень долго делать, пока знает, что стоит ему в другую комнату приползти, там будет мама. И все мамы знают, что стоит им закрыть дверь в душ или в туалет для больших дел и может разораться даже ходунок. Потому что закрытые двери, за которыми мама, это ой как раздражает их природный инстинкт самосохранения. Следования. Существования. Жизни. Любите их в этот момент, они просто хотят жить. А если вы выбираете "удобный" манеж, то не удивляйтесь, что когда ребенок начнет ходить (или бегать), он будет от вас убегать. Ведь его мир скукожен, а инстинкт следования - придавлен. Если же в ползунковый период вы живете в частном доме или на даче, то границы следования сами собой расширяются: ребенок будет стремится сопровождать вас не только по дому, но и по саду.
Поощряйте его в этом. Собственно все, что ему для этого надо, это крепкие ползунки или не промокаемые штаны для росы. И он поползет за вами осваивать новые горизонты. На фотографии, что снята выше, моему сыну Никите еще нет и 7-ми месяцев, а следование уже проявлено по полной программе - он ползет за мной по саду, делая "броски" по 10-15 метров, если я отошла к кусту поесть малины, например. И это большая радость для меня.
Ходунковый период (1-1,5 года): нет поводкам, шлейкам и поддержке за капюшон. Да - возможности ребенка самостоятельно падать
Не так давно, во время нашей поездке по Англии мы лицезрели детей на поводках и шлейках. Я было забыла об этом, как о страшном сне, но буквально вчера, мой папа (!) сказал, что есть такое классное изобретение - детская шлеечка, ему очень нравится. Год назад я написала после Англии: "Они что опасаются, что этот ребенок УБЕЖИТ? Некоторые дети рвутся, некоторые идут спокойно: уже смирились. И я понимаю для себя: эти сильные люди, завоевавшие (прикупившие) когда-то полмира, что они выхолащивают своих детей. Я же (русская) никогда не буду своего ребенка на поводок сажать (а также в манеж, коляску, тюремного вида кроватку, под запор или загородку). И многие другие мамки (из третьего мира) тоже не будут. Наши дети вырастут сильными, они будут бегать, лазить, играть. Англичане? Мы сделаем их!"
Во время ходункового периода организм нормального ребенка идеально сбалансирован для многократных падений. Ребенок встает на ноги и бухается на попу, снова встает и снова падает. И это для него безопасно и очень органично. Никогда в жизни не будет он так легко и с таким удовольствием падать. В некоторых взрослых целительских подходах и системах единоборств взрослых людей заново учат падать так, как падают в этот период дети. Их походка (если взрослые не провоцируют ребенка ходить раньше времени и не комментируют его движений) несет за собой целительский заряд - ребенок сам выправляет свое тело, развивае то, что оно было разработано в период ползанья. Его тело легкое и сам себя при падении он не травмирует.
В это время нужно дать ему ходить и падать. Убрать контроль. Потому что, если контролируете уже сейчас (когда скорость минимальна), то что вы будете делать потом, когда ребенок побежит? Правильно, ограничивать его подвижность. А это значит, у вас будут проблемы с убеганием, потому что тот, кого "запирают", бежит на свободу.
Как держать ребенка за руку в это время?
У Никитиных в книге Мы, наши дети и наши внуки подробно рассказано, почему вредна поддержка за капюшон. Нам, когда мы растили свою дочь, это было совершенно очевидно. Ведь поддержка забирает у малыша инициативу движений, не дает ему достаточно нападаться. Если на улице зима, то лучше купить непромокаемые штаны или комбинезон, сейчас их вдоволь во всех ценовых категориях. У Никитиных также здорово описано как лучше держать малыша за руку, чтобы сохранить ему и поддержку, и инициативу. Догадались? Правильно. Вообще не держать. А протянуть ему свою руку и дать схватиться за палец. Это позволит ему самому определять сколько и когда ему нужно поддержки от мамы. В походе держится, идет и гордо пытается успеть, на привале - отпустился, походил, потрогал что-нибудь, отдохнул. И конечно дать достаточно падать.
Следование у тоддлеров (1,5-2,5 года). Первично намерение мамы.
Представьте себе волчицу, которая удобно расположилась в своем логове с волчатами, они копошатся, играют вокруг и бегают. Но вдруг, почувствовав опасность, она понимает, что из логова надо уходить и делать это надо быстро, не дожидаясь, пока они прочухают: она берет волчат за загривок и переносит на новое место. Для них все естественно: мама главная, она знает зачем и она защитит. То же самое мы делаем, когда нам надо быстро идти, потому что что-то случилось (гроза, дождь, у дома стоит папа без ключей, мы опаздываем на поезд и ребенок не успевает, или вообще есть какая-то опасность вокруг). Не бывает мамы, которая в этот момент не сделает что-то, чтобы ребенок бойко потопал за ней (обычно мы передаем им мысленно серьезность своих намерений), если ребенок не успевает - она подхватывает его на руки на трудных участках дороги, потом ставит и он топает сам. И так сколько надо, до пункта назначения. Ребенок при этом обычно не плачет и не сопротивляется, а если и заплакал, то быстро успокаивается. Любая мама знает как это сделать, так что проблема следования в некотором смысле надумана. Она возникает из праздности. Оттого, что мама не решила, где она гуляет, сколько тратит на это времени и когда пойдет дальше. Чувтствуя отсутствие структуры ребенок занимает собой все паузы и сопротивляется тому, чтобы идти дальше. А в идеале гуляет мама, а не ребенок. Мама гуляет, ребенок за ней следует. В этот период мама учит следованию, когда выпускает из коляски или слинга. Мама не гуяет праздно, она решает задачи: она идет в магазин, на занятия, в гости, в песочницу, нарвать цветов, встретить папу, собрать шишки или веточки и т.д. Заранее решает, куда пойдет и выполняет свой план. Не обязательно идти всю дистанцию непрерывно, можно в пути устраивать привалы. Например, 300 метров - детская площадка, 600 метров - магазин и т.д. К полутора годам здоровый ребенок в норме может пройти около 1,5 км. Я водила дочь больше и в 2,5 года наша привычная дистанция могла составлять 3-4 км за прогулку, из расчета, что гуляем мы, например, 1,5 часа и мамы есть план, куда идти.
Слинг, коляска и следование
Следование формируется в моменты, когда ребенок идет сам, а не в моменты, когда мама везет его в коляске или несет в рюкзачке. Поэтому в этот период надо регулярно ходить пешком. Много ходить. Нет никакого принципиального конфликта между самостоятельным хождением и ношением ребенка (или его перевозкой), оба эти режима имеют место быть. Всегда, когда ребенок может, он идет сам. Если он устал или мама торопится, она подхватывает его на руки, в слинг или сажает в коляску и везет.
Следование и иерархия. Кто за кем бегает. Кто за кем следит
То, что мама, а не ребенок, решают сколько и на какой они гуляют площадке и куда идут, не имеет никакого отношения к свободам ребенка (история про свободу и ответственность ребенка разворачивается в выборе дистанции, в позволении получить опыт без одергивания, отказе от шлеек и манежей, и даже в позволении держать себя за палец вместо ведения за руку). Опеределение же пункта назначения - куда и когда мы идем - имеет отношение к социальной иерархии. Мама заранее дома может обсудить с ребенком, куда ему хочется. Но решение все равно принимает она. И для ребенка это естественно: она же главная. А дальше наступает критический для следования вопрос: кто за кем следит? С точки зрения иехархии и логики инстинкта следования, следит малыш за мамой, а не наоборот. И это врождено, это самовыживание ребенка и доверие матери тому, что он разумный, что он хочет жить. Доверие существованию. Которое есть так мало у кого из нас. Но, наблюдая за разумностью малыша с рождения, те, кто учится жить по его требованию, к этому времени должны были научиться тому, что в норме все его мысли не направлены на то, чтобы убежать от мамы. А наоборот, направлены на то, чтобы маму не потерять. И это мобилизуется на улице, в незнакомой обстановке, в незнакомой среде. Если он все-таки убежал и мы поймали его за шкирку и понесли, его бесполезно ругать, надо отнести, куда собирались (вернуть в иехархию, вернуть себе намерение, решить задачу) и системным образом исправить то, что не так.
Причины того, что ребенок убегает. Когда пора избавляться от прогулочной коляски
Почему же некоторые дети все-таки бегут? Основных причин четыре. Первая, ситуационная. Привлечение внимания. Это простой и легкий способ перехватить внимание, чтобы мама не засиживалась в телефонных чатах, "не вылетала" в разговорах с подружками или по телефону. Это также истерическое привлечение внимания в случае, если недавно был стресс или если внимания по жизни не хватает (мало мамы, мало ручек, мало эмоционального контакта). Это исправляется организацией с ребенком совместных занятий в часы, отличные от прогулок. Или релаксацией, если мы столкнулись с эмоциональным кризисом. Вторая причина позиционная. У ребенка не сформировано понимание иерархии. Если его только возят от площадки к площадки, то он превыкает к положению "главного" (ведь именно "главных" исторически возили, а не наоборот). Тут надо маме вспомнить про волчицу, которая спасает детенышей, когда нужно или представить, что они опаздывают на поезд, и все сразу встанет на свои места. То есть она нужно намерение начнет ребенку передавать. Наконец, третья причина, принципиальная. Хронический недостаток движения. Если малыш пересиживает дома или в коляске, то он стремится бежать потому, что недогуливает. Надо увеличить его нагрузку. В том числе нагрузку в режиме похода, не только нагрузку в режиме привала (на площадке). По этой причине "колясочники" бегают намного чаще слингодетей. Причины понятны - в слинге нести тяжело и мама не будет "злоупотреблять" этим, она вынет ребенка из слинга и пустит ходить своим ходом так часто, как это возможно, в идеале - практически весь период бодрствования. Что-же делать "колясочникам"? Так быстро, как это возможно, переходить на самокат или беговел. Собственно это и есть то "рубеж" когда ребенку пора вылазить из коляски - когда он встал на самокат, обычно в устойчивом режиме это происходит около 2 лет. Четвертая, энергетическая. Тупо устал. Не может идти. Берем на руки и несем.
Спортивные комплексы по индивидуальному проекту. Детская комната, которая запомнится на всю жизнь (как обустроить гнездо под потолком, гамак, рукоход, скалодром и другие секреты). Своими руками и на заказ https://kids-complex.ru/
Безопасность в городе. Дистанция. Работа с ответственностью ребенка
И еще один момент. Не всегда же ребенок будет идти "за ручку" (взяв маму за палец). Когда-то он захочет увеличить дистанцию, даже в режиме похода. В 1,5-2,5 года дистанция на привале определяется размером детской площадки, в походе - несколько метров от мамы. Сколько метров? Зависит от ребенка и от мамы. В какой-то момент (Забавины 1,5 года) я давала дочке в руку самую длинную лямку от рюкзака. Позднее (Забавины 2-3 года) в наших самостоятельных путешествиях она обожала во время переходов держаться за ручку чемодана. В 2,5 года мы не знали проблем со следованием. Дочь очень внимательно следила за родителями на улице. Уходила вперед и всегда оглядывалась. Расстояние для ее маневров было больше, чем за руку. Ребенок сам должен смотреть, чтобы дистанция не увеличивалась и сокращать ее. Думаете он такой глупый, что на это не способен? Нет. Зависит от того, к чему приучили и от того, доверяете ли вы ему.
Конечно, проще начинать доверять с ходункового возраста, когда скорости совсем маленькие и ребенок находится на расстоянии вытянутой руки. Но затем я и пишу этот пост, чтобы задать, так сказать, временную перспективу в решении проблемы. Конечно, в опасные моменты (дорога, большое движение, толпа) мама берет малыша за руку и на руки и только так. И он тоже воспринимает это естественно, он же чувствует, что есть опасность, что мама напряглась. Можно и нужно проговаривать ему все это: "Сейчас мы переходим дорогу, смотри машины едут, а у нас красный свет", "Сейчас много людей и они могут нечаянно толкнуть тебя в толпе", "Мы в новом месте, мама ищет дорогу, давай вместе идти" (и т.д.).
Не нужно одергивать ребенка: "Ударишься!", "Упадешь!"
Вот это самое сложное. Вообще то это не сложно, если мы хоть на минуту задумаемся о глубоко манипулятивной природе этих окриков. Известный пример описан в книге Э.Берна "Игры, в которые играют люди". Женщина официантка виртуозно маневрирует с подносом, уставленным горой посуды. В ресторан приходит ее мать. Когда женщина проходит узкое место, мать вскрикивает: "Осторожно!" - услышав крик матери женщина оступается, роняет поднос и разбивает всю посуду. Такие вскрики не только несут в себе негативное влияние самореализующихся пророчеств (упадет и ударится, даже если не собирался), но и мешают формированию одной из базовых форм доверия ребенка, определяющих всю его жизнь - доверия к себе. Что делать, чтобы ребенок, залезающий на детской площадке высоко на горке не расшибся? Дать ему падать, когда он ходит по этой площадке ходунком. И дать ему самому выбрать, когда лезть на горку (обычно, дети, которых не торопят, сначала надолго зависают за усвоением лестницы: одна ступенька ввверх - одна вниз, две вверх - две вниз и т.д., а не пытаться "не заслуженно" катать с горки годовасика). Аналогично дать освоить лестницы в домах.
Точно также в следовании. Если вы даете ходунку самому падать с бордюров, когда он на них натыкается, то позднее, когда он на больших скоростях будет нестись (или ехать на самокате) к бордюру, он будет к нему готов. Если не даете - он расшибется на большой скорости. Потому что вы уже не успеете его от этого бордюра выдернуть. Обучается падению и ударам ребенок сам, не надо его учить, надо не мешать. И подставить мамины руки, если ушибся и нужно утешить, когда плачет. Чем ребенок младше, тем меньше плачет от своих падений, потому что в момент обучения хождению падать для него также увлекательно как и ходить (иногда малыши с удовольствием и подобку плюхаются на попу), а в два года падать ребенку обидно. На этом построены, в частности, методики раннего (в год) обучения катанию на коньках. В два года падать не столько больно, сколько обидно. То есть мы попадаем в область самооценки, а не безопасности. И если ребенок постепенно нарабатывал опыт падений, то самооценка адекватная, он чувствует пределы своих возможностей. Иногда, конечно, ошибается. Но в основном чувствует. Самыми "одержимыми" становятся именно те дети, которым во время не дали самим экспериментировать с падениями. Они начинают экспериментировать позже, в контрах с родителями, и, как правило, уже серьезно расшибаются.
Реакция на окрики окружающих. Даем разобраться самим. "Берем в рамку"
Окриков будет много, как только ваш ребенок покинет зону одного метра. Особенно много в маленьких городах, по сравнению с Москвой (казалось бы - в Москве опаснее). Но в маленьких городах люди легче сближаются и быстрее на контакт выходят. В том числе в такой неприятной форме, как желание учить и воспитывать ваших детей за вас. "Девочка, где твоя мама?", "девочка, осторожно, ушибешься", "девочка, не беги, ударишься", "девочка, не прыгай, тут высоко", "девочка, не ходи туда, не ходи сюда" и т.д. до бесконечности. Что с этим делать, вопрос открытый. Для начала - не учить жить чужих детей. Мир уже станет чище. Что касается ситуации, когда учат ваших... Я, на сегодняшний день, пришла к выводу, что это тоже часть мира. То есть мои дети должны быть в силах с ней разобраться, ответить, отстоять свою позицию, сделать как они сами решат - послушаться или нет. Как правило дочь реагирует как то сама, то есть я стараюсь поменьше вмешиваться. Чтобы она и в этом случае не чувствовала, что ее "ведут", особенно если нет прямой агрессии. Если агрессия есть, то я отвечу сама, заступаюсь за дочь, отведу ее в сторону или вообще уведу из поля агрессивного человека. И обязательно возьму ситуацию в свою рамку, то есть поговорю о ней с дочерью, постараюсь объяснить. "Эта женщина не давала тебе залезть на лесенку самой, потому что она не знает, что ты тренируешься и ловкая. Не все же дети умеют так лазить, она, наверное, таких еще не видела". "Этот мужчина тебя дернул за руку у дороги, он же не знает, что ты всегда останавливаешься у перекрестка и маму ждешь, знаешь сигналы светофора и даже знаешь все знаки для пешеходов и для машин. Некоторые люди не верят, что дети бывают умные, но я тебе доверяю, ты очень умная" и т.д. В общем, как правило, я выверну так, чтобы дочь чувствовала мою поддержку. Конечно, я должна "ответить за базар", то есть навигационной грамотности и опасностям большого города ее заранее обучить. Но это отдельный рассказ. Главное в этом пункте: если ребенка принимает и не окрикает мать и дает ему экспериментировать, то окрики окружающих для него "как с гуся вода".
Что делать, если ребенок пошел на дорогу
Резко реагировать, показывая голосом и телесной реакцией, что это опасно: "Дорога. Машины. Опасно". Если в остальных случаях ребенка не одергивают, он понимает разницу. Главное, чтобы это отличалось от обычных регулярных событий, а не было одинаковой реакцией на сотню других более нейтральных экспериментов ребенка в течение дня. Собственно машины - потенциально самое опасное, что может встретиться ребенку на улицах большого города и он способен понять мамину реакцию на опасность сразу и начать обращать на них внимание. Важно, что эта реакция должна быть показана в ходунковом возрасте. У нормально маленького ребенка нет врожденных суициидальных тенденций: это значит, что он не будет лезть туда, где его может придавить, как только он поймет, что мама считает это опасным. Эти реакции могут возникнуть позже и являютя истерическими (кризисными), их надо четко дифференцировать от нормального состояния и исправлять не в ситуации дороги, а заранее или искать какой-то крайне негативный фактор, присутствующий в жизни. Повторяю, нормальный ребенок туда, где для мамы опасно, не полезет. В возрасте тоддлера и старше поведение в отношении машин должно быть уже привычным и сформированным. Останавливаться у проезжей части и ждать маму, переходить дорогу за руку, ждать зеленого сигнала светофора, проверять наличие машин слева и справа, проверять во дворах, что нет машин, движущихся задом, распознавать по сигналам поворота и заднего хода, куда машина поедет. Все это умения и надо постоянно их тренировать. И усложнять, чтобы не они не застывали, не становились рутинными. Например, в три года ребенок с большим интересом будет осваивать дорожные знаки. Ребенок изначально стремится быть вписаннным, встроиться, справиться, если родители не сломали это негативными ожиданиями. Поэтому ему очень интересно разбирать что-то новое, связанное с дорогой, например, правильно ли припаркована машина. Мы проводили за обсуждением дорожных тем много времени, пока я была за рулем, а дочь в пассажирском кресле в возрасте 3-4 года. В это время, когда дочь с уверенностью пользовалась самокатом и велосипедом меня удивляли взрослые, кричащие ей в след: "Дорога. Машины!" В этом возрасте уже не время осваивать остановку у проезжей части (она должна быть выработана в 1,5 года), с точки зрения безопасности большого города это время более продвинутых навыков. Растут скорости, требуются другие навыки. Я элементарно не успею догнать дочь перед дорогой, если она едет на велосипеде. То есть она должна сама останавливаться и спокойно дожидаться меня. Если я чувствую, что она контроль потеряла (слишком возбуждена или слишком устала), я или возьму ее под контроль или дам ей отдохнуть (успокоиться), но это исключения, а не правило. Я стремилась показать дочери те ситуации, которые для пешехода особенно опасны, будучи внутри машины: например, что ребенка плохо видно из-за капота (он ниже), что человека плохо видно, если он обходит машину сзади, а она назад движется, что человека в темной одежде очень плохо видно водителю вечером или ночью, что даже цветная одежда в темноте может смотреться как темная. Мы с ней ехали, например, (я за рулем, она рядом) и считали, кто сколько заметил вечером (в темноте) пешеходов в темной одежде на тротуарах (небольших улиц). Я стремилась дочери объяснить, что она маленькая, поэтому ей надо на всякий случай во дворах смотреть за машинами, водителям может быть плохо ее видно. Что ответственность всегда у нее, нельзя рассчитывать, что ее заметят и бежать туда, где могут оказаться машины, не проверив. В нашем игровом наборе обязательно были дорожные знаки всех мастей и машинки, а одна из игр с папой была игра в школу для автомобилей (учитель-автобус рассказывал автодорожные тонкости). Подвожу итог: если под машины бежит ребенок 1,5 лет - его останавливают и говорят ему: "Опасно" (выбаратывают рефлекс). Если под машины бежит ребенок 3-4 лет, его разово берут за руку или дают отдохнуть (он устал и "не в себе"), усиленно учат навыкам выживания (например, он вырос в деревне и еще не научился как живут в городе на больших скоростях: "Посмотри налево, посмотри направо"), либо маму ведут к психологу, потому что ребенок отчаянно добивается внимания опасным способом и эту ситуацию надо исправлять, иначе он найдет где нарваться на опасность - от всего не оградишь.
Знакомые и новые маршруты. От инстинкта следования к навыкам навигации
Ребенок обожает быть знающим, значимым, осведомленным ("большим"). Эту особенность деток, едва вышедших из ходункового возраста и достигающую своего расцвета в кризисе 3-х лет ("Я сам"), можно задействовать с пользой. У него цепкая память и он способен улавливать множество деталей. Он способен внимательно следить за маршрутом и вспоминать его спустя значительное время даже в случаях, когда он не повторялся, если произошло что-то значимое ("Мама, видишь, это магазин, в котором мы прошлой зимой покупали железную дорогу"). И он обожает быть проводником ("покажи мне дорогу на нашу любимую площадку", "а ты сможешь отсюда показать мне дорогу домой" и т.д.). Постепенно мы переходим от ситуации "держу маму за палец" к ситуации "иду на шаг впереди". Это новый этап следования, следование наоборот, когда ребенок пробует на себе роль ведущего по знакомым маршрутам. Одновременно это проверка, что он знает, где дом и сможет дом найти или показать в случае необходимости.
Следование в путешествиях
В отношении следования в путешествиях все просто: с одной стороны, оно проще чем дома. С другой стороны, оно требует хорошей физической подготовки. В путешествии мама "распушит навигационные локаторы" и ребенок это сразу поймет, особенно четко это проявится в одиночных и свободных путешествиях. То есть психологически проблем никаких: в незнакомой среде, незнакомой обстановке и новом городе он пойдет и будет больше мобилизован, чем дома. Проблема как раз в вопросе физической подготовки: насколько ребенок приучен ходить сам без посторонней помощи. Поэтому мы перед путешествиями тренируемся. Для тренировки мы предпочитаем регулярные прогулки по району пешком или на самокате торчанию на детских площадках, иногда придумываем для этого "несуществующие" дела. Даже на тренированного ребенка в путешествии обычно возрастает физическая и эмоциональная нагрузка и привычные уж было "пешеходы" в районе 3 лет могут дать обратный скачок и сказать: "Хочу на ручки" (в рюкзак, коляску).
Переодически они начинают туда "запрыгивать" и могут в пути там уснуть. Я старалась иметь с собой рюкзак на случай таких приступов усталости. Если вы не сбивали инстинкт всеми возможными способами, а главное, избытком опеки и контроля, то к 2,5 годам вы не будете иметь проблем со следованием в путешествии. Ребенок сам очень внимательно будет следить за родителем на улице. Наша дочь, например, уходит вперед и всегда оглядывается. Она может играть у дверей магазина, пока я что-то выбираю внутри, но она не убежит на улицу и НИКОГДА не надо искать или ловить ее. Путешествие включает у ребенка инстинкт: "Хочешь быть в безопасности, следи за мамой". Если Забава рыдает, потеряв меня на несколько минут, я всегда только очень хвалю ее за этот плач: "Молодец, что следишь за мамой", "Правильно, за этой мамой глаз да глаз!", "Я тебя слышу и я к тебе сразу прибегу и т.д.". Это огромная радость – доверять своему ребенку.
Подросший ребенок (2-3 года). Синхронизация скоростей. Самокат и беговел. Увеличение дистанции. Новые нормы безопасности
Здоровый ребенок в 2-3 года не захочет долго сидеть в слинге или коляске. В норме у него крайне сильна ориентировочная реакция и жажда движения, он хочет двигаться и может подолгу ходить с неинтересной взрослому (медленной) скоростью. Поэтому возникает вопрос синхронизации скоростей. Если мама хочет пройтись быстро или нагрузить себя движением, то ребенок склонен медленно идти и "застревать" на каждом углу. В общем за медленным движением и "застреванием" нет ничего плохого. Медленно он движется в силу пропорций тела (еще не сформированных под ходьбу во взрослом темпе), а "застревает", потому что ему нужно изучать мир. Характерно еще, что он хочет двигаться сам, тема "Я сам" становится превалирующей в этом возрасте. Он стремится помогать, например, катить коляску, но вовсе не в нужную маме сторону. В идеале каждая прогулка должна включать разные этапы ("поход" и "привал"). Этап, где он отдохнет в слинге или коляске, и этап, где он "нагрузится". Слингомамы как правило дают своим детям больше движения, чем "колясочницы" и раньше переводят их на "свой ход". Действительно, если носишь на своей спине, то будешь использовать любую возможность отдыха и будешь ценить, что малыш пытается чухать сам с любой скоростью. Но дело тут не в средстве передвижения, а в соответствующей установке: тренировать ребенка в свободном следовании так часто, как это возможно. Мы с этой целью используем самокат (примерно с 2-х лет) и беговел (с 2,5 лет). Можно и раньше, наша дочка просто была невысокая и мы только в этом возрасте смогли подобрать подходящие по росту модели.
Что меняется с "внедрением" в повседневные прогулки самоката или беговела?
Во-первых, ребенок начинает передвигаться самостоятельно. Во-вторых, он делает это быстрее и может стать настоящим компаньоном в прогулках мамы. В-третьих, возрастает допустимая дистанция. Это требует по-новой обсудить и нормы безопасности. Первая и главнейшая из них, это всегда ждать маму у пересечения с любой проезжей частью (дорогой). Но появляются и другие. В частности, ребенок должен привыкнуть к новой допустимой дистации (например, это метров десять-пятнадцать) и научиться все время следить за мамой на этом расстоянии, особенно на поворотах и развилках дорог. Еще это реакция на внимание окружающих (типичное внимание: "Ой какая маленькая на самокате. Где твоя мама?" - ребенок должен рукой показать на мать и сказать, что он не один). Это внимание становится более дотошным в маленьких городах и оно не должно смущать ребенка, в общем это регулярный тренинг его социальных навыков. Ему нужно обучиться отвечать на реплики окружающих и "забалтывать" их в случае необходимости, пока не подойдет мама.
Реакция на действия окружающих
С увеличением дистанции до 10-15 метров самостоятельные социальные реакции ребенка тоже расширяются. Типичные действия окружающих следующие. Во-первых, комментировать. Это собственно и не действия даже и не всегда они адресованы ребенку. Это может быть просто поток сознания: "Такая маленькая на самокате", "ой как смешно без педалей едет" (последнее было часто у нас, так как мы ходили с беговелом одни из первых, но сейчас беговелов много и они наверное стали привычными), "смотрите, в платье, а на самокате", "смотри, младше тебя, а сама едет". Такие комментарии не требуют никакой реакции, если они благожелательны и не задели ребенка. Моя дочь небольшого роста и ее часто называют "маленькой", может быть это не делекатно, но всех не изменишь, приходится брать их реакцию "в рамку": "Мама, а почему они меня называют маленькой?" - "Дочка, они же не знают, что тебе уже 4 года". Второе типичное действие задавать вопросы. Обычно об имени и возрасте. Мою дочь это сначала смущало, потом она пообвыклась и стала гордо сообщать, иногда даже опережая вопросы. Причем когда ей было 3 года, она говорила всем, что ей 8 лет. Это вызывало взрыв удивления и шло обращение ко мне: "Она говорит, что ей восемь?" - "Да, она так говорит, женщина имеет право иметь возраст". Я никогда не отвечаю за нее, если обращаются к ней, а не ко мне. Если она не хочет отвечать, оставляю ей такое право. Права безусловно она, ведь очень важна степень благожелательности, с которой задается вопрос и дети это чувствуют.
Иногда задают наводящие вопросы с программирующим эффектом, например: "Тебе не холодно?" (когда разгоряченный ребенок лихачит на самокате на одежку более раздетый, чем окружающие взрослые). Как правило, за этими вопросами лежит неприкрытое желание научить маму правильно жить, реакции мамы они тоже как правило не требуют или требуют отшучивания, но иногда ребенку приходится ответить за себя: "Не холодно". Хорошо, если мама способна шутить в ответ на неприкрытое поучение, это помогает ребенку тренировать устойчивость. Третий тип действий, это стремление помочь. Например, поднять упавший самокат или перелезть через бардюр, закатить самокат на пандус. Ребенок учится принимать помощь или от нее отказываться, смотря по своему желанию. По сути он часто экранирует реакцию на помощь, свойственную его матери: ждет или не ждет, принимает или нет, отказывается весело или резко. Четвертый тип действий, это угостить чем-нибудь или что-нибудь дать. Мамы по разному учат своих детей на этот тип действий реагировать, в зависимости места проживания и их представлений о безопасности. Я не учила ребенка брать все, что дают и не запрещала, просто наблюдала как это изначально для нее свойственно. Оказалось, она не любит брать что-либо у посторонних людей и относится к этому с опаской. Обычно она отказывается. Если взрослый предлагает сладость (конфету, печенье) я тоже не беру, отвечаю: "Мы это не едим. Бережем зубки". Если что-то на мой вкус съедобное, например, ягоду или фрукт, то я соглашаюсь взять сама и, если считаю возможным, то передаю ребенку, если считаю невозможным, то убираю в сумку и потом выкидываю. Я стараюсь в любом случае улыбнуться и сказать "Спасибо", но не прошу дочь никогда ничего брать из вежливости. Мы - дети большого города, она и не берет. В общем, такая реакция "зашита" в архетипы известных сказок, например, яблочко в сказке о спящей царевне и семи богатырях или белоснежке и семи гномах. Здесь мы попадаем в очень важную область балансирования между доверием к миру и сохранением своих границ, инстинктом самосохранения. В идеале, мы должны научить ребенка распознавать, от кого можно, а от кого нельзя принимать подарки и помощь. Это сложно, но это должно быть сделано изначально, в маленьком возрасте, пока мы рядом и пока силен его собственный природный инстинкт самосохранения и в то же время пока закладываются базовые социальные программы.
Потеряться тоже опыт
В сказочном репертуаре любой культуры есть сказки про тех, кто потерялся. Их нужно читать ребенку в самом маленьком возрасте. Нашей любимой сказкой на эту тему была "Маша и медведь" (естественно в русско-народном, а не муляшном варианте). Но однажды наша Забава все-таки потерялась. Мы гуляли в лесочке рядом с домом, в котором тогда жили вместе с нашей собакой. Дочь пошла в одну сторону, собака в другую, пока я брала собаку на поводок дочь ушла по нетипичной тропинке. Мы с собакой пошли за ней в другую сторону. Ну и началось. Мы сбегали домой (5-7 минут), чтобы проверить, не вернулась ли она сама, вернулись обратно в лес, прочесали тропинки уже с отстегнутой собакой. Весь инцидет занял минут 15. В результате я увидела дочь, плачущую навзрыд и только что подошедшего к ней на помощь человека. Дочь я обняла и успокоила, но разговоров было на неделю, а памяти - больше, чем на год. Вместить и освоить этот опыт ей помогла упомянутая сказка: "Мама, помнишь, Машенька тоже потерялась!" В последствии эта история привела к тому, что дочь стала следить за мной еще более пристально, особенно в новой местности и в лесу. Не нужно было ни морализаторства, ни лишних слов, она все поняла сама. Я бы не стала устраивать этот опыт специально, он стихийно он был усвоен. То, что я поняла для себя: если ребенок теряется, нужно всегда встречать его радостно и никогда не ругать. Опыт даже самой кратковременной потери урок для него более, чем достаточный. Более мягким был чужой опыт потери - момент, когда на набережной как-то потерялась наша собака. Мы тоже нашли ее минут за 15, разница в том, что в этот раз мы искали собаку вместе с дочерью. Мы звали ее и спрашивали всех встречных людей, чтобы понять, в какую она пошла сторону. Это тоже стало важной вехой в истории дочери: "Мама, помнишь как мы искали Снорри".
Растем дальше (3,5 года). Ребенок на велосипеде. Дистанции растут. Скорости растут.
Поскольку скорости у дочери выросли в 3,5 года, катаясь вокруг меня на беговеле она стала иногда скрываться среди людей на пару минут. Речь, конечно, шла о прогулках по набережной или других местах, отделенных от автодорог, ведь в московских дворах мы продолжали сохранять близкую дистанцию из-за угрозы машин.
Мы стали говорить с дочерью, что ей делать, если она потеряется. Поскольку на беговеле она могла меня обогнать и учесать куда подальше, мне было важно синхронизировать наши скорости и не допустить, чтобы ее увели незнакомые люди. "Жди маму на том месте, где стоишь, мама будем искать тебя пока не найдет", "Я буду искать тебя так долго, как надо, мама не оставит свою доченьку, я буду искать тебя всегда", "Не плачь, скажи людям, что ты с мамой и мама сейчас прийдет", "Скажи наш адрес, скажи как тебя зовут и как зовут меня и скажи, что ждешь маму, не соглашайся уйти с ними куда бы то ни было", "Не кружи кругами, если ты на велосипеде, чтобы не уехать от мамы дальше, просто жди, я очень быстро найду тебя". Теряя иногда меня из виду хотя бы на минуту, дочь все равно могла заплакать. Я старалась ее успокоить, но про себя помнила, что эта реакция адаптивна. Как и в более младшем возрасте, я постоянно удостоверялась, что дочь берет на себя ответственность за безопасность и постоянно следит за мной. Профилактика травматизма у нас заключалась в следующем. Когда я видела, что дочь ошибается в езде (например, резко перестраивается перед пешеходом или другим велосипедистом), я останавливала ее не с криками "куда лезешь", конечно, а по другому поводу. Например, обняться, посидеть на лавочке, выпить чаю или съесть мороженое. Я понимала, что дочь аккуратна и под опасность не подставится, а если такое начинает происходить, значит она устала и сейчас ситуацию не контролирует. Значит надо дать ей отдохнуть.
Повторная беременность мамы. Когда мама не может догонять
Наступает порог, за которым опора на следование становится неибежной: вы не сможете догнать ребенка даже если захотите. Этот порог все равно рано или позно наступит, у каждого ребенка в своем возрасте. Не надо думать, что с этим можно подождать до школы: вам придется очень сдерживать двигательные потребности ребенка, если вы рассчитываете водить его за ручку все это время. У меня такой порог наступил во вторую беременность, когда дочери было всего 4 года. Если бы дочь припустила в это время со всего духу на своем колесном транспорте, а я бы погналась бы за ней, то беременная я не смогла бы ее догнать.
Это была важная перемена и я постаралась донести ее до дочери. При каждом удобном случае я напоминала ей, что ей нужно наматывать вокруг меня круги и ждать, особенно у развилок и проезжей части, чтобы удостовериться, что мы вместе, и пройти вместе опасные зоны, ведь я теперь медленнее, чем она. Чтобы удовлетворить ее потребность в нагрузке и движении я старалась больше гулять с ней по набережной или в парках, где опасность машин отсутствовала. Еще один опыт, которому учит беременность мамы - это самостоятельно проходить (проезжать) сложные места. Беременной маме нельзя таскать велосипед (и даже беговел) и можно постепенно приучать к этому ребенка. Этим мы тоже сильно удивляли окружающих: дочь почти все препятствия научилась проходить сама. Она либо научилась съезжать с бордюра, либо объезжала его, находя колясочные съезды. Это происходило само собой без комментариев и окриков. Если дочь не могла пройти существенное препятствия (например, поднять велосипед по лестнице), мы обращались за помощью к окружающим.
Двое детей. Временный регресс и повод увеличить ответственность
Повторная беременность мамы - хороший повод, чтобы увеличить ответственность старшего ребенка в следовании (как и во многом другом). Ведь потом, после рождения малыша, ее внимание будет поделено и возможности догонять существенно снизятся на долгий срок. Само по себе усложнение регулярных повседневных задач (одеться, дойти до магазина, во время уйти с детской площадки, синхронизировать сон) приводит к тому что наступает регресс следования, прежде всего у мамы. Автономного и обученного старшего малыша она может стремиться снова взять за руку (посадить в двойную коляску, заставить все время за нее держаться). Старший ребенок может протестовать или "подыгрывать" в этой повторной инфантелизации и даже устраивать "проверочные забеги". Это временно.
За несколько первых месяцев нужно придумать как вернуться в следовании по крайней мере на прежний уровень. А иногда даже усовершенствовать его. Прежде всего включая осознанность, продолжая совершенствовать навигационные навыки, знание адреса, знание маршрутов. Ответственность в соблюдении временных рамок прогулок тоже можно разделить, для старшего это можно обыграть освоением часов и времени: "Мы еще погуляем на площадке 5 минут, а потом пойдем" и т.д. Делать это нужно постоянно и прилагать к этому особые усилия, ведь после того, как второй малыш встанет на ноги, он побежит уже не только за мамой, но и за старшим. И маме, и старшему ребенку нужно отдавать себе в этом отчет.
Экстра уровень следования (4,5 года). Семьей на велосипедах. Моя гордость
Очень хорошо после рождения нового малыша сохранить ситуации, в которых мы можем сполна насладиться относительной зрелостью старшего. В нашей семье таким экстра классом в следовании стала совместное катание на велоспеде со старшей. Освоив в 4 года 2-х колесный велосипед она стала так виртуозно кататься на нем, что могла вполне равноправно участвовать в велосипедной прогулке старших. Речь не идет о катании в кресле на велоспеде родителей, конечно, а о самостоятельном катании вместе со всей семьей. Первый раз после повторных родов выехав с ней на велосипедах я поняла, что долгие годы тренинга осознанности дали свои плоды.
Давно нам не было так хорошо, ведь после бесконечно долгой беременности мы снова были на одних скоростях. При этом уже не надо было ничего говорить: навыки безопасной езды по большому городу вокруг медленно идущей мамы, совместных перемещений и синхронизации ритмов сделали свое дело.
Что будет потом? Переход к автономии. Как мы это видим.
Мало где вы сможете почитать про воспитании автономии, разве что у Франсуазы Дольто. Франсуаза Дольто отпустила своих сыновей в 13-16 лет в самостоятельные путешествия в другие страны. Наверное, это хороший критерий вписанности в мир. При таком подходе можно полагать, что в 16-17 лет человек сможет принять жизненно важные решения, например, выбрать себе специальность. Но для этого он должен в год знать, что опасно, а что нет на уровне квартиры или дачи, сам решать, когда он голоден, устал, замерз. В три года иметь свободу передвижения на уровне садового товарищества или деревни. В 7-10 лет иметь сформированные навыки перемещения по городу, например, самостоятельно ходить в школу, где дорога занимает 15-30 минут (а не ездить на машине от двери к двери). В 13 лет - уметь доехать до другого города или свободно перемещаться по Москве, ну и так далее. Нельзя воспитать автономию в подрастковом возрасте, ее, как и следование, воспитывают с рождения. И логично, что автономия и следование оказываются двумя сторонами одной медали, ведь следование - это сначала инстинктивная, а потом осознанная модель поведения ребенка при котором он идет за мамой и она подразумевает, что ребенок способен отвечать за свою безопасность, а мама - отпускать.
Ссылки
- Жан Ледлофф. Как вырастить ребенка счастливым. Принцип переемственности.
- Франсуаза Дольто. На стороне ребенка.
- Л.А и Б.П. Никитины Мы, наши дети и наши внуки.
Индивидуальные консультации
По вопросам взаимоотношений в семье, психологического состояния детей и мамы, психологического сопровождения беременности, практик осознанного и естественного родительства.
- +7 (926) 617-06-03 6170603@gmail.com (Лена) Москва, Геленджик
- +7 (916) 293-89-94 2938994@gmail.com (Саша) Москва
